Слепое пятно

В Зоне все серое, что удобно для дальтоника, но учёным здесь играть в прятки весьма сложно, их оранжевые спецкомбинезоны отлично выделяются на сером. Дитрих послушно сместился в сторону, и мы стали ждать. Когда чужаки приблизились, я убедился: мне не показалось, они перемещались короткими перебежками — от укрытия к укрытию. Потом мы увидели черные куртки, мелькающие за кустарником — пока ещё достаточно далеко. Черные курточки и лиловые «треники» — своеобразная униформа мародёров. Мне трудно судить, почему они предпочитают одеваться по шаблону, но я вообще плохо понимаю таких людей. Очевидно, что они следуют некоему ритуалу, старательно соответствуют «понятиям». Кстати, наш Гоша Карый тоже частенько ходит в куртке и «трениках», да и Костик ведь тоже — в черной кожанке под рваным плащом.

Я не стал ничего пояснять спутникам, но Костик лучше меня понимал, с кем мы имеем дело.

— Хлопци, — сказал он, — зачекайте тут. Я швыденько.

И приподнялся, намереваясь выдвинуться из наших боевых порядков.

— Погоди. — Я не мог его отпускать одного. — А аномалии? А рука твоя? А…

Костик шагнул ко мне.

— Ты цилком правый, Слипый, щодо звычайнойи сытуацийи. Але ж зараз инакше неможлыво.

Я понял, что он сейчас рванет навстречу банде, и воспользовался тем, что мы стоим рядом, — ухватил его за куртку.

— Не отпущу.

Я так и не заметил, как Костик меня приложил, почувствовал, что перехватило дыхание, потом ощутил боль от удара. Тарас легким толчком выбил из-под меня самодельный костыль и, аккуратно придержав, опустил на траву. А я даже слова не мог вымолвить, только ртом воздух ловил, как рыба на разделочной доске.

— Ты мене також лупыв, — успокоил Костик. — Посыдь поки що.

И тут же пропал в кустарнике. Вандемейер ничего не понял, но бросился мне на помощь. Подхватил, помог сесть поудобней.

— Что?…

— Костик пошел с бандой разбираться. Один.

— Это неправильно…

— Угу. У него неполный магазин…

Я не договорил — за кустами началась канонада. Треск дробовиков, сухой кашель пистолетных выстрелов, грохот автоматных очередей. Среди многоголосой пальбы я слышал короткие, в два-три патрона, выстрелы Костика. Мы переглянулись, я подтянул к себе костыль и поднялся. Вандемейер помог мне встать, а потом рванул первым, я скакал на одной ноге, ковылял, как мог, но мигом отстал.

Когда я прибыл к месту схватки, все было кончено. Единственное, что меня утешило — ну, хотя бы отчасти, — это что Вандемейер тоже опоздал. Костик сидел, привалившись спиной к стволу молодой березы, автомат лежал в стороне, на коленях Костика покоился чужой дробовик. Поодаль в живописных позах, раскинув конечности, лежали двое мародёров, у одного была прострелена грудь, куда пути угодили другому, я не видел (он упал лицом вниз), но под ним расплывалась кровавая лужа. Сперва мне показалось, что Костик мёртв, и сердце екнуло… но наш терминатор поднял глаза и печально объяснил:

— Втеклы, суки.

Тут я заметил что левый рукав его плаща пробит, просто крови не видно — она стекает под круткой и заливает кисть.

— Вот черт, Зона дери. — Я склонился над Костиком, костыль подо мной опасно хрустнул, и я поспешно перенес тяжесть на здоровую конечность. — Вторую руку?

— Ага, — ещё печальней согласился Костик, — непруха. Теперь до витру самостийно не пидеш, сам не зможу й ширинку розстебнуты. От беда так беда!

Вандемейер бросился перевязывать раненого, а я помог наложить жгут и потом проковылял к мёртвецам — проверить рюкзаки и карманы. Невеселое дело, но иногда приходится. Денег у мародёров при себе было немного, видимо, у них выдался неудачный сезон. Дробовик с несколькими зарядами, старенький ПММ, пара обойм да малость жратвы в рюкзаках — вот и вся наша добыча. Если, конечно, не считать все той же дрянной водки. Три бутылки! Меня куда больше обрадовали запасы воды, конфискованные у покойников. У обоих фляги были полнехоньки, да в рюкзаке оказалась пластиковая бутыль минералки.

Один пузырь тут же отобрал Вандемейер для дезинфекционных целей, у него наконец-то вышли салфеточки, так что наш врач, прежде чем пользовать Костика, аккуратно протер руки паленой «Пшеничной» — боялся внести заразу. При его недуге о такой возможности постоянно приходится помнить. Раны оказались не опасными, пули прошли навылет, не задев костей, но Костик потерял довольно много крови и рукой пока что пользоваться не мог. Конечно, когда ему наложат нормальные повязки и можно будет снять жгут, он снова сумеет самостоятельно расстегнуть ширинку — тут Тарас преувеличил свои беды… но ведь какая непруха, обе руки сразу!

Вообще-то мертвецов бы нужно было похоронить, но, ей-богу, сил у нас, троих инвалидов, не осталось. Пусть уж их кореша возвращаются и позаботятся о телах. А мы поспешно ретировались с этой полянки — и бандюков сбежавших боялись, и хищников, которых мог привлечь запах добычи.