Слепое пятно

— Давайте отставим любезности и вернемся к дню, — вдруг перевел тему Солсбери, — когда всё изменилось.

Три года года назад.

Солнечная белая кухня, отделанная светлым гладким деревом. Длинный обеденный стол, сервированный на двоих. Тарелка подсушенных томатных брускетт, греческий салат, белое сухое и он.

Светловолосый парень с небрежной подвитой укладкой и мечтательной притягательной улыбкой, рубашка оттенка крем-брюле, оливковые удлиненные шорты, состояние полной безмятежности с карандашом за ухом. Он что-то мелодично напевал себе под нос, пританцовывая во время разделки моцареллы на произвольные круги.

Я стояла в дверном проёме и думала, как мне с ним повезло. Встретить его на рубеже того момента, когда моя история могла оборваться навсегда. Без сомнения отдать ему руку и сердце. Называть себя миссис Моретти.

Невесомыми шагами я незаметно прильнула к нему, крепко обняв за талию со спины.

— Доброе утро, — теплым, как летний бриз, голосом проворковал Микеланджело, — как тебе спалось?

— Всё замечательно, — вдруг соврала я, грустно улыбнувшись этой утренней предсказуемости, — а тебе?

Он набрал полную грудь воздуха и, как подобало настоящему стереотипному итальянцу, начал в красках описывать свое утро, работу, сдвиги в проекте, новые идеи и планы на день. Только я его уже не слушала: все мысли были устремлены только к одному.

Шум в ушах причинял боль, ком в горле вызывал удушье, паника заполняла собой все внутреннее пространство. Я терпела поражение прямо в этот момент.

— Я беременна, — едва слышно шепчу, точно надеясь, что он не услышит; что его солнечный говор перебьет эту новость и насмерть затопчет в зародыше; что я ещё смогу перевести тему и никогда больше не поднимать её.

Но он услышал.

Он резко остановился.

Но казалось, словно замер весь мир. Всё его тело напряглось под подушечками моих пальцев, возбужденное шумное дыхание в миг затаилось. Посторонний звук — он откладывает нож на доску. Пауза длится всего секунду, но по ощущениям целую вечность.

Рельефный торс немедленно выскальзывает из под пальцев. Он быстро разворачивается, и я чувствую его взгляд. Ничего не остается, кроме тяжелого выдоха и принятия ситуации.

«Ты уже это сказала, Пирс».

Поднимаю голову и встречаюсь с широко распахнутыми блестящими глазами. Его лицо обрамляет счастливая летняя улыбка первокурсника, зачисленного на тот самый факультет. Крепкие руки нежно хватают меня за бёдра.

Я обнимаю его ногами и он разворачивается со мной на весу, мягко подсаживая на столешницу. Левая рука нежно сжимает мои бедра, пока вторая взволнованно отодвигает доску и нож подальше за спину. Он покрывает каждый миллиметр от скул до шеи быстрыми поцелуями.

— Спасибо, Пирс, — сбитым задыхающимся шепотом повторяет он во время редких вдохов, — я никогда не был так счастлив.

Фальшивая улыбка и прикрытые глаза скрывают от него правду. Пока он думает, что это событие так радостно захлестывает нас двоих, я думаю над тем, как избавлюсь от этого ребёнка.

Понедельник. Сейчас.

Из воспоминаний меня вытаскивает голос доктора Солсбери, его голова чуть наклонена, а в глазах танцуют своеобразные огоньки.

— Однако, Вы все равно родили.

Я поджала губы и неумышленно сцепила между собой руки, зафиксировав взгляд на мозолях хрупких костяшек.

— Пытаетесь найти точку опоры? Вы же знаете, я здесь не для осуждения, мне просто интересно, как так вышло.

— Было поздно, — не знаю, куда в этот момент пропал мой голос, но теперь я начала неприятно хрипеть, — прибыв в больницу, мне сказали, что безопасные сроки для аборта уже прошли. Врачи отказались за это браться.

Брови Солсбери приподнялись на долю секунды, а я не стала скрывать горькой ухмылки.

— Я знаю, о чем Вы думаете, —

глаза автоматически переключились на вид подоспевшего ливня за окном, — как так? Ведь я — женщина. Что делала, почему не отслеживала цикл, ответственность лежит на…

— Двоих, — твердо оборвал меня доктор, потянувшись к чашке чая, — она всегда лежит на двоих, мисс Магуайр. Особенно во взрослых отношениях и здоровом браке. Не вешайте на меня чужие суждения и привычные ярлыки.

— Тогда почему Вы удивились?

— С чего Вы это взяли? — уголки его губ едва приподнялись в слабое подобие улыбки.

— Вы подняли брови, — сказала и тут же почувствовала себя глупой.

«Я как будто пытаюсь уличить моего психотерапевта в чем-то постыдном. Обвинить его в личных фантазиях».

— Всего лишь копаю по направлению к Вашим травмам, мисс Магуайр, — он издевательски подмигнул мне и сделал аккуратный глоток, — подумайте над Вашими реакциями. Мои брови можно было интерпретировать как угодно, но Вы морально отравлены и даже не посмели допустить других вариантов. Я просто провоцировал Вас на реакцию.