Слепое пятно

Только после этого я взяла в руки чашку чая и сделала неторопливый глоток, не отрывая пристального взгляда с темных глаз моего психотерапевта.

«Он похож на хищника. Кровожадного, опасного и жестокого зверя на охоте.

Но я не жертва, доктор Солсбери».

2 — жить с этим

Семь лет назад.

При жизни мой отец работал над тайной захоронения древнеегипетской царицы Нефертити. Я видела все его наработки и каждый день вдохновлялась умом этого человека.

Папа даже рядом не стоял с раскопками — занимался изучением и переводом древних манускриптов, определял подлинность разных документов, помогал в расшифровке карт. Его никогда не брали в экспедиции, но я точно знала, что без таких историков — археологов бы просто не существовало.

Я и Микеланджело были лучшими студентами факультета. Всю учебу мы были конкурентами, но все равно шли наравне: оба закончили Римский университет археологии с отличием, успели получить равносильное количество суммарных баллов, отклонить парочку одинаковых офферов на стажировки. Мы не собирались как-либо контактировать после выпуска, но в один день мне на почту пришло то, что навсегда изменило мою жизнь.

Честно говоря, посылая запрос на проведение частной экспедиции на территории исторических событий Египта, я даже не думала, что когда-то получу официальное разрешение. Но это случилось. Изучив все личные наработки отца, цели и не воспринятые кем-либо всерьез предположения, я была готова рискнуть.

Мне была нужна надежная команда. И человека лучше, чем Микеланджело, я бы просто не нашла: он был рожден для роли ведущего звена в таких делах. Собранный, ответственный, обладающий отличной памятью и завидной выдержкой.

Сейчас. Понедельник.

Голос Солсбери снова вывел меня из транса воспоминаний. Мне всегда было больно говорить об этой экспедиции, несмотря на то, что она дала шанс нашим отношениям с Микеланджело, исполнила мечту моего отца посмертно и подарила мне крепкий статус в археологическом сообществе.

— Ваш голос неестественно дрожит, мисс Магуайр. Поплачьте, если это требуется.

— Я пролила из-за этого столько слез, что вам и не снилось.

— Кто-то определил лимит на проявление эмоций?

Подступивший к горлу ком не дал мне усмехнуться. Я взглянула на доктора измученными глазами, что прямо сейчас удерживали поток слёз.

— Что случилось в той экспедиции?

— Все, — я правда хотела сказать это предложение без запинок, но голос резко пропал. Слишком больно. Не могу вдохнуть полной грудью, не могу изобразить лживое спокойствие, не могу унять резь в сердце, но… через силу продолжаю, — кого я позвала, кому могла доверять, в ком была уверена, как в себе…

Слёзы всё-таки выбрались наружу. Я тут же поставила чашку чая на стол, немедленно закрывая лицо ладонями.

«Слезами ничего не изменить. Прошлое не переписать. Никого из них не вернуть. Я не хочу быть слабой. Я не хочу показывать боль. Я не хочу быть жалкой. Я не хочу».

— Пирс, — вдруг англичанин обратился ко мне по имени, — в Ваших эмоциях нет ничего постыдного. Вы можете вволю поплакать, если ощущаете в этом необходимость. Не прячьтесь.

— Я не хотела об этом вспоминать, — дрожащим голосом шепчу я, вдавливая пальцы в мокрые глаза.

— А разве Вы забывали? — твердо подметил он и был абсолютно прав.

Я помнила об этом каждый день своей жизни. Просыпалась и засыпала с этим, гуляла по улице или принимала пенную ванну, ходила по магазинам или читала книгу. Это всегда было со мной.

Ведь целая группа людей, которым можно было доверить свою жизнь, погибла в той экспедиции. И судьба оставила в живых только троих, включая такую лишнюю меня.

Семь лет назад.

Все произошло как за секунду. Стоило ступить в одно проклятое место со скрытым механизмом от разграбления, как плита сверху начала падать прямо на мою голову.

Я вцепилась в кусок холодной стены: словно принимала уготовленную участь, но вдруг теплые крепкие руки уронили меня назад. Плита рухнула, подняв многовековой слой пыли. Я стала задыхаться в приступе панической атаки, как на лицо бережно положили мокрую рубашку, пропитанную водой.

— Дыши через неё, — закашливаясь кричал знакомый голос, — сейчас, если верить чертежам старых построек, начнется цепная реакция. Ложись и ползи за мной.

Но я не восприняла эти слова, поддавшись страшной истерике. Я рыдала навзрыд, сидя на каменном полу. Задыхалась и тряслась, царапала свои ладони и не могла придти в себя. Мне было так страшно, что всё вокруг казалось фальшивым, ложным, не настоящим.

— Пирс, — я впервые услышала этот голос таким злым и раздраженным, — соберись. Мы не должны здесь погибнуть. Включи уже инстинкт самосохранения. Нам надо выбираться. Зачем ты вообще поплелась сюда одна?