Слепое счастье

Было уже абсолютно темно. Перед палатками ярко горел костер, бросая отблески аж на противоположный берег речушки. Пока ужинали, все вполне отдохнули, и, несмотря на такой утомительный день, почему-то никому не хотелось спать. По мере того как темнота сгущалась, эмоции и нетерпение только возрастали, а таинственность ночи лишь увеличивала прелесть всего предприятия. Болтать на банальные прозаические темы не хотелось, все сидели молча, вслушиваясь в загадочные лесные шорохи и трески. Зигмунт категорически велел говорить только шепотом, так как — по его словам — раки еще больше боятся шума, чем рыба. Тереска приготовила две удочки с крючками, на которые смело можно было ловить крокодилов, а Янушек осторожно нацепил на них двух дохлых лягушек. Шпулька убивалась, что забыли насобирать крапивы.

— Надо было нарвать, пока светло! — трагическим шепотом выражала она свою озабоченность. — А как я теперь разберу, где крапива, а где нет?

— Обожжешься — сразу узнаешь, — утешил ее Янушек.

— Цыц! — призвал их к порядку Зигмунт. — Берите второе ведро и пошли! Не топайте так.

Мостик перешли на цыпочках, как будто у раков была сверхсовременная аппаратура прослушивания. На другом берегу место определил Янушек.

— Он говорил, что они вот с этой стороны, — объяснял мальчик взволнованным шепотом. — Вот здесь, перед мостом, прямо напротив пригорка, где спуск к воде.

— Что-то мне кажется, мы действуем не правильно, — неуверенно прошептала Тереска. — Я слышала, что надо войти в воду, смотреть и ловить руками.

— А я слышала, что сетью, — тоже шепотом возразила Шпулька.

— Они кусаются.

— Не кусаются, а щипаются, — все так же шепотом поправил сестру Зигмунт. — Замолкните! Надо посмотреть...

Четыре фонарика осветили темную воду. Дно было видно хорошо. И только. Никто из ловцов толком не знал, как же с этими раками все-таки поступать.

— Пожалуй, надо бросить приманку, — не слишком уверенно предположил Зигмунт.

Тереска, которая в течение семи каникулярных недель практически ежедневно ловила рыбу, замечательно, по всем правилам и с большой ловкостью, размахнулась, собираясь закинуть удочку. Тяжелая лягушка тут же сорвалась с крючка и плюхнулась в воду где-то у противоположного берега. В тот же момент Зигмунт, уже несколько лет подряд ловивший морскую рыбу сетью и совсем потерявший навыки ужения, осторожно погрузил свою удочку в воду у самого берега в опасной близости от корней растущего над водой дерева. Шпулька попыталась отреагировать на все одновременно.

— Запутается! — бормотала она взволнованно. — Сорвалась! Убегут! О Господи! Что же теперь?

— Эта пропала. Дай другую! — нервно шептала Тереска. — Янушек, где еще лягушки?

— На том берегу остались. Вы же говорили, много...

— Балда! Чего ты ждешь? Беги и принеси! Все неси!

Янушек помчался на другой берег, светя фонариком и гулко топая по мосту. Взмокший от волнения Зигмунт изо всех сих сжимал в руках удилище, не очень понимая, куда же следует смотреть. Поплавок был не в счет, а как поймешь, уцепился уже рак за лягушку или нет? Шпулька то и дело соскальзывала по скользким прибрежным корням и тыкалась ему в спину, бормоча что-то о сетке. Тереска с огромным трудом отцепила от своей удочки леску, запутавшуюся в ветвях во время замечательного броска. Зигмунт не выдержал и осторожно поднял удочку. Из воды показалась одиноко болтавшаяся на крючке лягушка. Пришлось опустить ее назад.

— Не свети так, может, они боятся! — прошипел он сердито.

— Наверное, надо подождать, — предложила Тереска.

Погасили фонарики и принялись ждать в темноте, лишь слегка разгоняемой отблесками костра на том берегу. Вернулся Янушек с полным пакетом лягушек. Тереска выбрала среднюю по размерам, насадила на крючок и по примеру Зигмунта осторожно опустила в воду чуть дальше.

Откуда-то издалека донесся нарастающий шум автомобиля. Машина подъехала и, судя по звуку, остановилась где-то совсем рядом. Мотор умолк. Зигмунт включил фонарик и начал вытаскивать удочку.

— Не сейчас! — яростно прошипел Янушек каким-то чужим голосом. — Погаси!

— Почему? — удивился Зигмунт, но послушно погасил фонарик и опустил удочку в воду.

Янушек издал несколько странных хриплых звуков, как будто он чем-то подавился. Зигмунт продолжал нетерпеливо допытываться:

— В чем дело, черт побери? Почему не сейчас? Янушек явно боролся с собой, чего в темноте никто не заметил.

— Потому... Ну... Рано еще...

— Откуда ты знаешь? Надо посмотреть.

— Только не сейчас! Не слышишь? Какая-то машина проехала.

— Ну и что? Какое тебе дело до всяких проезжающих машин?

— Но она остановилась! Мало ли... Откуда ты знаешь, кто это... Может, какие... Следят...

— Здесь не заповедник. Бояться нечего.

— Ну, все-таки. Остановились... Подозрительно... Оно, конечно, все равно, но пусть нас лучше не видят.

— Давай подождем, какая тебе разница, времени у нас предостаточно, — примирительно шепнула Тереска. — И впрямь кто-то подъехал.