Слепой Бог с десятью Пальцами

- Совсем, совсем неплохо! Нельзя, конечно, прямо сейчас с уверенностью сказать, в чью сторону повернется стрелка часов... Но шансов у тебя много. Они, конечно, все небольшие, но их много. Не умением, а числом, как говорится. В общем, завтра я иду на переговоры с издателем, а потом перезвоню тебе.

Когда дверь за ним закрылась, легкая волна паники пронеслась по поверхности моего сознания.

Господи, что же я ему отдал?!

И потом, что он имел в виду, когда говорил про стрелки часов?

Впрочем, человек, просидевший почти двое суток за работой, едва ли может думать о чем-либо слишком долго...

На следующее утро... или, если следовать основным принципам реализма на следующий день... меня поднял с постели звонок мистера Зоза.

- Все отлично! - бодро закричал он в трубку, словно пытаясь заразить меня свои оптимизмом. - Повесть взяли. Издатель в восторге! Он принял решение удвоить тираж втрое! Представляешь - втрое!

Честно говоря, я представлял себе это с трудом.

- И это только благодаря твоей повести! - не унимался мистер Зоз. - А когда издатель дочитал до того места, где ты убиваешь героиню, он просто...

- Я... убиваю... кого? Прости, я еще не совсем проснулся, поэтому сейчас воспринимаю все несколько... несколько...

- Ну когда твоя героиня замерзает, а ты еще выводишь такую прочувствованную сентенцию страницы на три о том, что на самом деле в ее гибели виновато не столько колдовство Рэдноуза, сколько общая безысходность, которая...

- Постой, постой, - не слишком вежливо перебил я. - Так она что там, умирает?!

- Ну ты и шутник! - добродушно усмехается трубка. - Спроси еще, не оказывается ли мальчик, спасенный героиней, незаконнорожденным сыном колдуна. Или как Со Врас в финальном поединке убивает Рэдноуза при помощи золотой подковы...

- Золотой подковы? - как механический психоаналитик повторяю я?

- Ну хорошо, хорошо, - успокаивающе говорит мистер Зоз. - Должно быть, ты и вправду еще не проснулся. Отдыхай пока. И... - он выдержал эффектную паузу, - готовься к новым подвигам! Я сейчас как раз обсуждал с издателем идею о двухгодичном контракте. Пока, конечно, ничего конкретного, но, как говорится - стучите и обрящете!

Будучи все еще не до конца уверенным, что уже не сплю, я вежливо попрощался с литературным агентом и повесил трубку.

В наступившей тишине отчетливо тикнули настенные часы. Минутная стрелка при этом слегка переместилась.

В мою сторону!

3

С головой я погрузился в творческий процесс.

Хотя нет... Участвовали то в процессе только пальцы. А голова как раз занималась всем, чем придется. Что в нее придет, ха-ха, тем и занималась.

Основное преимущество моего "слепого" метода печати над всеми остальными "слепыми" методами - то, что мне во время работы над текстом не нужно смотреть не только на клавиатуру, но и на монитор.

Поэтому, вместо того, чтобы тупо пялиться в экран, заполняемый печатными знаками со скоростью 200 символов в минуту, я установил перед ним подставку для бумаг и, пока пальцы мои трудились над созданием новых"

-------------------------------------------------------------------

Transfer interrupted!

осмотреть распечатку вчерашних текстов. Правда - успевал не всегда.

Постепенно тексты становились позавчерашними, потом - позапоза... А потом их стало так много, что я плюнул на все и поставил на место монитора телевизор. Если я не ошибаюсь в хронологии событий, первое мое произведение, получившее премию "Небьюла", а именно повесть "Тень тени моей", была написана как раз в тот вечер, когда я внимательно следил за полуфиналом чемпионата мира по хоккею с шайбой.

А почему бы и нет, собственно? Стиль произведений был моим, идеи - тоже вполне узнаваемые. Уверен, я написал бы в точности то же самое, если бы работал по старинке, двумя пальцами. Правда, времени это бы заняло на порядок больше. Так что я мог бы без зазрения совести поставить свою подпись под любым вышедшим из под моих пальцев произведением. И ставил же!

И кроме того, в текстах по-прежнему не наблюдалось ни единой орфографической ошибки!

Так что, начиная с некоторого момента я стал больше доверять своим пальцам, уже не так сильно интересуясь, что именно я передаю своему литагенту.

Это не значит, что я совсем перестал читать свои произведения.

Отнюдь! В конце концов, кого же еще почитать на сон грядущий, если не себя? И я частенько подходил к полке, на которую заботливо выставлял все свои книги в порядке их издания (со временем правильнее стало говорить "к полкам"), в раздумье - чего бы такого мне сегодня полистать? Предпочтение, конечно, отдавалось произведениям, взявшим в этом году какую-нибудь премию. Когда и их стало слишком много, я ограничил круг своих интересов наиболее престижными - "Хьюго" и "Небьюла". Да, и еще премия Гильдии Американских Писателей. Уж не знаю чем, но чем-то она была мне особенно дорога.