Слепой часовщик. Как эволюция доказывает отсутствие замысла во Вселенной

Создатели теории прерывистого равновесия воспользовались майровским предположением, раздув его до пределов твердой уверенности в том, что “стазис” — другими словами, отсутствие эволюционных изменений — это нормальное состояние для вида. Они считают, что внутри крупных популяций существуют такие генетические силы, которые активно сопротивляются эволюционным преобразованиям. С точки зрения этих ученых, эволюционное изменение — редкое событие, неизменно сопутствующее видообразованию. По их мнению, эти два явления потому совпадают одно с другим, что географическое отделение маленьких, изолированных субпопуляций, при котором происходит формирование новых видов, является необходимым условием для того, чтобы силы, обычно противодействующие эволюции, были ослаблены или подавлены. Видообразование — это переворот, революция. Именно в этих периодах переворотов и сконцентрированы все эволюционные преобразования. На протяжении же большей части своей истории любой ряд поколений пребывает неизменным.

То, что Дарвин полагал, будто эволюция движется с постоянной скоростью, — неправда. Он, разумеется, не придерживался этой точки зрения в том нелепом виде, в котором я ее высмеял своей притчей о детях Израилевых, и я на самом деле не думаю, чтобы он мог придерживаться ее в каком угодно, хоть сколько-нибудь заслуживающем внимания смысле. Цитирование следующего хорошо известного отрывка из четвертого, а также всех последующих изданий “Происхождения видов” раздражает Гульда, поскольку он считает эту цитату нетипичной для дарвиновского учения в целом:

Однажды возникнув, многие виды никогда более не меняются… и как бы по многу лет ни длились те периоды, в течение которых виды претерпевали изменения, они были, вероятно, короткими, если сравнивать их с теми периодами, во время которых форма видов поддерживалась неизменной.

Гульд хочет отмахнуться от этого и других подобных высказываний, утверждая, что:

Нельзя повлиять на историю при помощи выборочных цитат и уточняющих сносок. Общий смысл и реальный вклад — вот истинные критерии. Разве современники и последователи Дарвина когда-нибудь воспринимали его как сальтациониста?

Насчет общего смысла и реального вклада Гульд, конечно же, прав, однако последнее предложение в приведенной выдержке — это весьма показательная оплошность. Разумеется, никто никогда не воспринимал Дарвина как сальтациониста, и разумеется, Дарвин был неизменно враждебен сальтационизму, но о том-то и речь, что, когда мы обсуждаем прерывистое равновесие, сальтационизм тут ни при чем. Как я уже подчеркивал, теория прерывистого равновесия в том виде, как ее излагают сами Элдридж и Гульд, не является сальтационистской. Постулируемые ею эволюционные скачки не имеют отношения к настоящим скачкам, происходящим за одно поколение. Они рассредоточены между большим числом поколений и длятся, по собственной оценке Гульда, десятки тысяч лет. Теория прерывистого равновесия — теория по сути своей градуалистская, хотя она и придает особое значение продолжительным периодам стазиса, которые перемежаются относительно короткими рывками поступательной эволюции. Подчеркивая в своей риторике имеющее исключительно поэтическую ценность сходство между пунктуализмом и истинным сальтационизмом, Гульд в итоге сбил с толку сам себя.

Думаю, чтобы разъяснить суть дела, будет кстати кратко описать весь спектр возможных точек зрения на скорость, с которой движется эволюция. На самом отшибе находятся настоящие сальтационисты, которым мы уже уделили достаточно внимания. Среди современных биологов нет подлинных сальтационистов. А любой, кто не является сальтационистом, — градуалист, в том числе и Элдридж с Гульдом, как бы им самим ни было угодно себя называть. В рамках градуализма можно выделить различные представления о том, с какой скоростью протекает (градуальная, или постепенная) эволюция. Как мы уже видели, некоторые из этих представлений имеют чисто поверхностное (“литературное” или “поэтическое”) сходство с истинным, противоречащим градуализму сальтационизмом, благодаря чему их иногда с ним путают.