Слепой дождь

Столько было им вложено в эту работу — веры и сомнений, успеха и неудач, времени своего и своих друзей. Никогда не угадаешь, что ждет тебя через пять минут. Еще вчера, когда он мчался в Коканд, жизнь казалась конченой. Сегодня жизнь продолжается. Все горести и обиды — пройдет время — исчезнут совсем. Так оно и должно быть. Иначе жить стало бы невозможно. Нужно только приложить максимум усилий, чтобы его всецело поглотила работа, и тогда он вновь попадет в объятия жизни, полной добра и надежд.

Хафиз расценил по-своему задумчивость друга.

— Ну а как твои личные дела? Все выяснил? — спросил он.

Рахим вздрогнул. Помедлив, ответил:

— А-а… Ничего хорошего.

Он вспомнил про лежавший в кармане жемчуг. "Зачем я ношу его с собой? Следовало бы оставить дома", — подумал он. И опять его чувства раздвоились. Он вышел из лаборатории и направился в свой кабинет. Сел в кресло, закрыл глаза. Заставил себя успокоиться, придвинул кресло к столу, заваленному схемами, таблицами, справками, которые он должен был просмотреть. Он так увлекся, что забыл про обед.

После перерыва зашел Хафиз.

— Рахим, дружище, — сказал он, с сочувствием глядя на приятеля. — Ступай прогуляйся по улице. Паровоз и тот постепенно набирает скорость, а ты хочешь сразу… Иди-иди. Вечером зайду за тобой. Давненько ты не был у меня в гостях. Закажем Вазире что-нибудь вкусненькое. Ашот приехал из Еревана. Отличный парень, веселый такой, на гитаре играет, поет. Посидим вместе, потолкуем. Ну как, договорились?

Рахим устало кивнул.

Саидов шел по улице и чувствовал, как этот проклятый жемчуг оттягивает карман. Он подошел к остановке. Но не сел в подкативший трамвай. Второй тоже пропустил. Решил идти пешком. Рабочий день еще не кончился, и на улицах было не очень людно. Только шумной лавиной неслись по дороге машины. Он долго стоял у одного из перекрестков и, наконец, как бы решившись, шагнул к переходу. Едва его не задев, заскрежетала тормозами машина. Водитель высунулся из кабины, крепко выругался.

Рахим Саидов дождался зеленого света. Надо же, чуть под машину не угодил. Рассеянный стал. Этот случай ему напомнил другой, происшедший недавно. Тогда он испугался куда больше, чем сейчас…

Они, кажется, были на свадьбе. Хотя нет, они возвращались от Фариды. Подруга Мунис отмечала день рождения одного из своих детей. Засиделись допоздна. Рахим был не в духе, но старался скрыть это от жены. Веселая компания, магнитофонные записи не улучшили его настроения, а наоборот…

Несколько дней назад они с Мунис повздорили. Жена уложила в чемодан вещи и отправилась в Коканд. Спустя неделю Рахим поехал следом и уговорил ее вернуться. Они помирились. Но неприятный осадок в сердце Рахима остался. И, видя добрые взаимоотношения Фариды и ее мужа, он им по-хорошему позавидовал. И совсем погрустнел. А Мунисхон шутила, весело смеялась, была радостной…

На мужа Мунис в тот вечер не обращала внимания. Когда Фарида стала подавать на стол, она пошла на кухню, помогать хозяйке, но тотчас вернулась — видно, подруга спросила, почему Рахим не в настроении, — и, склонившись к мужу, прошептала:

— Что ты такой угрюмый сегодня?

Рахим гневно взглянул на жену, но сдержался, не сказал ни слова. Не хватало еще у людей скандалить…

И еще припомнил Рахим.

Мухаббат, сестра Рахима, тоже любила принарядиться. Однажды она попросила у Мунис ее черную шерстяную юбку. Мунис не только дала ей юбку, но и ушила, подогнала ее Мухаббат по фигуре. Узнав, что Мухаббат собирается пойти на студенческий вечер, Мунис предложила ей надеть свои черные лаковые туфли. Мухаббат расцеловала Мунис и радостная выбежала из дому.

На второй день, возвратившись с работы, Рахим застал жену уныло сидящую перед трюмо. На ней была та самая черная юбка.

— Что случилось? — спросил Рахим.

Мунис не ответила.

— Ты здорова? — встревожился он.

И Мунис заговорила:

— Вы только о здоровье печетесь, на все остальное вам наплевать!

— Здоровье — наиглавнейшее в жизни, — попытался он отшутиться.

— Ваша сестра испортила мне юбку. Чтоб ей пусто было! Я еще не видела своих туфель. Бог весть, в каком они виде!

— И из-за этого ты расстроилась? — засмеялся Рахим, хотя грубый выпад в адрес сестры его задел.

— А как же не расстраиваться? — вспылила Мунисхон. — За целый год едва-едва одно платье могу купить. Ваш заработок целиком уплывает к вашим родителям. Вчера пришла мать и снова одолжила денег! — кричала она.

— Всего десятку взяла, не хватило денег на базар. Не ехать же из-за десятки домой. А когда мы еще им давали деньги?

— Бросьте, думаете, я слепая, ничего не понимаю? Всегда втайне от меня вы отдаете им деньги!

— Ты же знаешь, сколько я получаю! — стал раздражаться и Рахим. — Все до копейки отдаю тебе. Зачем же лгать!

— Вот как! Я, значит, лгунья. А ваша сестра, которая взяла мои любимые туфли на один день и не несет, она говорит одну правду! А мать — та прямо настоящая святоша! Только я одна плохая. Лучше бы мне умереть, чем стать вашей женой!