Слепой дракон (СИ)

Чем же заполнялся день Гарри? Ну, с утра подъем, утренние процедуры, туалет, сдача крови на анализ, завтрак, потом долгие сборы лошади и прогулка, на которую едва уходило два часа. Потом разминка, обед и тихий час. После тихого часа обязательный массаж и час работы на тренажере — имитация гребли, “велосипед”, беговая дорожка... И уже после ужина в шесть часов — отбой, свободен до отхода ко сну в девять. Ну... разговаривать можно и лежа в постелях, чем мальчики и занимались, всласть чесали языками. Кроме Лютика, как самый глухой он не мог поддерживать разговоры, вместо этого читал книги, пока не погасят свет, и спокойно засыпал в десять-одиннадцать часов, и голоса остальных не мешали ему спать. В один из таких зимних вечеров заговорили о семьях и о том, кто откуда приехал. Начал Штефан:

— Я здешний, в Ганновере живу с родителями. Лютик из Мюнхена, а вы, парни, откуда?

— Я из Англии, — ответил Гарри. — Живу в пригороде Лондона, Литтл Уингинге, с тётей, дядей и кузеном.

— А я из Санкт-Петербурга... не пытайтесь повторить, называйте мой город Сан-Питер... — в обычной своей язвительной манере сообщил Ваня. — Нас в семье восемь человек.

— Вот это да... а кто, если не секрет?

— Да не секрет, я вам что, Джеймс Бонд? Мать с отцом, бабуля с дедом, тётка — мамина сестра, и нас трое, я и мои сестры.

— А зачем ты сюда приехал, Вань-я? — как всегда споткнулся на его имени Штефан. — Ты вроде самый здоровый из нас.

— У меня эпилепсия, обычно она не так заметна, — серьезно ответил Ваня. — Но что есть, то есть, мои со мной совсем замучились, мама каждую минуту ждет, что я свалюсь в припадке. Меня дядя сюда привез, надеется на что-то, но я-то знаю, что эта болячка неизлечима. Правда, мне с лошадьми полегче стало, видать они действительно обладают даром исцеления... Знаете, — тут глаза Вани загадочно блеснули и он перешел на таинственный шепот: — Я одну легенду прочитал, давно ещё, в детстве, что в германских лесах водится волшебный зверь — единорог. Он похож на белоснежного коня, а во лбу его растет длинный витой рог, прямой как шпага... — Ваня помолчал, задумчиво глядя перед собой, потом снова посмотрел на новых друзей: — Можете смеяться, ребята, но я по малолетству наивно мечтал, что однажды я уеду далеко-далеко, в загадочную страну, и где-нибудь в волшебном лесу встречу сказочного единорога. Ведь там, где он ступает, возрождается земля, а там, где он ударит копытом, появляется источник целебной воды, та самая вода, которая исцеляет все болезни.

Штефан и Лютер молча переглянулись и пожали плечами, потом Штефан криво улыбнулся:

— Нам всем не помешал бы волшебный зверь, но, к сожалению, это всего лишь сказки.

— Да, я понимаю, сказки... — печально согласился Ваня. — Тем более что я не для себя бы попросил целебную воду...

— А для кого? — осторожно спросил Штефан.

— Для сестренки моей младшей, Маринки. Она очень серьезно больна, что-то с сердцем, врачи говорят, что это чудо, что она дожила до восьми лет с таким... с такой сердечной недостаточностью. Мне за неё реально страшно, в любой момент может умереть.

Мальчики замолчали, погрузившись в невеселые думы, а Гарри просто обмер весь от ужаса, похолодел от леденящего страха. Для него-то единорог вовсе не был сказкой, а самым что ни на есть настоящим, реальным зверем.

Обреченно закрыл глаза, вызывая в памяти картинку — темноволосая девочка обнимает белоснежного, сверкающего лунным светом единорога. Трейси Дэвис и её дикий лесной друг... Как там она его называла? Серебряный ветер? А потом совершенно непрошено перед глазами встало честное и простое лицо Вани, серо-стальные глаза, светлые волосы, простая славянская внешность, но почему-то эта чистая русская красота привлекает всеобщее внимание, наверное как раз своей простотой. А его сестренка, возможно, похожа на брата, такая же сероглазая и светленькая, а в детской хрупкой груди неровно бьется больное сердечко. Тут сердце Гарри прямо-таки зашлось от жалости к незнакомой маленькой девочке, которая в любую минуту может... Нет! Не думать об этом!!! Вот бы написать Трейси, спросить её, могут ли единороги исцелять врожденные пороки сердца? Вот только как с ней связаться? Мерлин-то дома остался. А что если...

Едва дожив до утра, Гарри после сдачи анализов дорвался-таки до телефона и, лихорадочно вертя диск, набрал международный номер. Ему ответил оператор, и Гарри попросил связать его с Литтл Уингингом в Лондоне. Дождавшись сигнала, Гарри снова завертел диск, набирая на сей раз домашний номер, и чуть не расплакался, услышав родной голос тёти:

— Да? Алло?..

— Мама, это я...

— Гарри! Что случилось?

— Я соскучился, мам. Пришли ко мне Мерлина, мне он нужен. И как там все, папа и Дадли?

— Дадли в “Воннингсе”, ты же знаешь, но он тоже скучает по тебе, а папа... — тут голос тёти зазвучал глуше, когда она крикнула в сторону: — Вернон, Вернон! Тут Гарри...

В трубке раздалось пыхтение и густой бас:

— Здравствуй, сын. Слушай, тут всё письмами от твоих друзей завалено, всё спрашивают, куда ты подевался... Ты что, Гарри, не рассказал им, что не вернешься в Хогвартс?