Слепой. Один на один

– Батюшка, а негоже богохульство-то это на стенах церкви оставлять, – подал голос кто-то из толпы. – Оно ж там все еще осталось, хоть и замазано.

– Ну а что ж тут попишешь, если эта краска спреевая не смывается совсем? – ответил батюшка веселым голосом. – Придумали ж такую, а? Да и не в этих надписях суть. Важно то, что в нас самих написано, на скрижалях сердца. Тогда ничего нам страшно не будет, решительно ничего.

Люди постепенно расходились. Глеб обернулся, чтобы еще раз полюбоваться пейзажем, теперь уже с вершины холма, и отправился искать священника.

Но энергичного батюшку каким-то непостижимым образом он успел проворонить. Справившись с работой маляра, настоятель вскочил в седло своего велосипеда и покатил в деревню по какому-то делу. Причем никто не знал, когда он вернется.

Глебу ничего не оставалось, как только отправиться на прогулку. Впрочем, он даже обрадовался этому случаю. Возможность беззаботно пройтись, вдыхая чистый осенний воздух, представлялась нечасто.

Могилы, разбросанные на склоне холма, вдохновляли подумать о вечном. Сиверов долго вглядывался в портрет какого-то Семеринова, Петра Яковлевича, уездного врача, отдавшего Богу душу в далеком 1897 году. На фото он был запечатлен статным мужчиной в расцвете сил с уверенной улыбкой в густой бороде. А теперь что от него осталось?

Продравшись сквозь густой кустарник, Глеб спустился в перелесок. И прочесав его почти насквозь, вышел на небольшую поляну. Увиденное там заставило его вспомнить о насущных проблемах.

Рядом с явно свежим кострищем лежало несколько номеров газеты «Русская власть» с изображением свастики на первой странице. Значит этой ночью здесь побывали те, кто оставил на стенах храма свой автограф.

И не исключено, что и сейчас они где-то неподалеку. Судя по всему, эти типы не местные. И разыскать их в деревне будет не так и сложно.

Взглянув на часы, Глеб подумал, что настоятель вполне уже мог вернуться. И отправился назад к церкви.

* * *

Действительно, велосипед уже стоял рядом с домиком. Сиверов постучал, а потом дернул за ручку двери. Она открылась сама собой. Увиденное поразило Глеба.

На пороге стоял батюшка с огромным окровавленным ножом в правой руке.

– Входите, входите, – радушно поприветствовал его священник. – Это я рыбку как раз купил, так разделываю вот.

– А что ж матушка хозяйством-то не занимается? – поинтересовался Сиверов, входя в тесную прихожую.

– Так нету у меня матушки, – улыбнулся священник. – Не положено. Я монашество принял.

Положив нож рядом с карпом, он отер руки кухонным полотенцем и тут же протянул Глебу свою мозолистую ладонь.

– Будем знакомы. Иеромонах Леонтий, – сказал он. – А вы с чем пожаловали?

– Я корреспондент «Пермского треугольника», – Глеб зачем-то показал свое липовое удостоверение, сохранившееся еще с конференции. – Вот, про эту новую находку пишу, «Слово о полку Игореве». Интересна ваша точка зрения.

– Что ж, если она вам и вправду интересна, то милости просим, – иеромонах Леонтий пригласил его сесть за стол. – Хотя, признаться вам честно… В мире есть намного более важных вещей, чем эта глупость.

Он налил Глебу кофе и поставил на стол конфетницу. Затем подул в свою чашку, отхлебнул и начал:

– Моя критика позиций Кондратьева, царство ему небесное, была чисто научной. Религия здесь ни при чем. Когда-то я серьезно изучал древнюю литературу и даже защитил на эту тему кандидатскую диссертацию. Да и сейчас, что называется, в курсе дела. Так вот. Позиция Кондратьева и иже с ним ненаучна, потому что бездоказательна. Можно придумать какую угодно басню, и в наш развращенный век многие так и делают. Можно сказать, что Христос был женат на Марии Магдалене или… да хоть на апостоле Петре, прости Господи!

– Но ведь христианская доктрина тоже не имеет доказательств, – возразил Глеб.

– В общем, вы правы, конечно. Наукой существование Бога не докажешь, как, впрочем, и обратное. Но если мы будем говорить о таких вещах, как существование Иисуса Христа – на земле, я имею в виду, – или подлинность библейских текстов… Это подтвердит любой непредвзятый историк. Что касается теорий Кондратьева, то фактов он в свою пользу никаких не приводит – или эти факты извращены. То есть это полная мистификация.

– Но почему тогда многие люди верят в то, что это «Слово» подлинное? – не сдавался Глеб.

– Знаете, один умный человек сказал такую замечательную фразу, – на лице иеромонаха Леонтия промелькнула улыбка. – Атеист отличается от верующего тем, что верит во многое, но только не в Бога. Ведь материализм, если разобраться – тоже религия. А верующий, наоборот, ни во что не верит, кроме Господа. Ни в гороскопы там разные, ни в гадания, ни во всемирный заговор и прочую чушь. Только в Бога – и больше ни во что!

Глебу эти разговоры были совсем не интересны. И поддерживал он эту тему исключительно для того, чтобы потом перейти к главному. Но батюшка оказался милейшим человеком, и послушать его было очень приятно. А Глебу не так и часто удавалось побеседовать с интересным человеком.