Слепой поводырь

— Ладно, — скрипя зубами, проронил Славин. — А вот с вами, — он посмотрел на Анну, — будет сложнее. Пошутили и будет. Я выношу вам подозрение в совершении смертоубийства Вельдмана Осипа Ильича. Завтра вам будет предъявлено обвинение по пункту 4 статье 1453 «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных», т. е. об умышленном убийстве с целью ограбления. Это пятнадцать — двадцать лет каторги. Одновременно я вынесу постановление об избрании в отношении вас меры пресечения в виде ареста, оповестив об этом товарища прокурора. А суд, не позднее завтрашнего дня, уже примет окончательное решение. Вы ведь не здешняя? Правда? И залог внести за вас некому. Конечно, если у вас есть с собой тысяч десять, — следователь злорадно улыбнулся, — то можете составить прошение на имя его превосходительства. Вполне могу допустить, что, учитывая ваш пол, молодость и дворянское происхождение, суд согласится на залог. А если такой суммы не найдёте — пожалуйте в тюремный замок. Скажу честно, гораздо лучше содержаться при полиции. Там спокойнее и еда приличнее. Тараканов в супе меньше попадается и в камерах не так много крыс. Словом, милости просим в оба узилища. По окончании предварительного следствия, вы получите право на адвоката. Надеюсь, я вполне ясно объяснил вам ваши права?

Закусив губу и едва сдерживая слёзы, Анна кивнула.

— А пока вы будете скучать за решёткой, я постараюсь доказать вашу вину в убийстве господина Вельдмана. Он ведь застрелен пулей очень малого калибра, застрявшей у него в голове. Такими патронами обычно снаряжают дамские сувенирные пистолеты. Их делают в виде портсигаров, карманных часов и пудрениц. А пулю вы ему выпустили аккурат под левой ухо. А знаете, кому это удобнее? Левше. А вы, я смотрю, левой рукой писали. Стало быть, левша.

— О да! Очень важная улика! — не удержался от реплики Ардашев.

— Я бы на вашем месте не встревал! Мне ещё предстоит прояснить всю историю ваших амурных взаимоотношений. Странное дело, получается. Двое молодых людей якобы случайно садятся в одну и ту же коляску с неким господином, кой собирается гастролировать в Ставрополе. А потом эти же лица оказываются у него на сеансе. И они же, опять якобы случайно, обнаруживают его труп. А вот 1356 рублей, поученные им в тот вечер за выступление пропадают. Деньги испарились, как эфир. Барышня, кстати, тоже исчезает, а потом пытается бежать из города. Оказавшись на допросе, бесстыдно лжесвидетельствует. А её знакомый — слово соучастник пока применять рано — ещё более цинично ведёт себя на очной ставке…

— Что за вздор! Анна никого не убивала. Она была со мной, — возмутился Клим.

— Выгораживаете её? Или себя? А может, Струдзюмов именно вас и видел в тот вечер у «Херсона»? Поэтому вы с ним и расправились? А потом велели своей однодельнице смотать удочки? Как вам гипотеза?

— Это не гипотеза. Это алогичная ересь. Бред сумасшедшего, страдающего манией величия.

— Осторожней со словами! А то ведь могу и протокол оформить за оскорбление государственного чиновника при исполнении служебных обязанностей и передать дело в мировой суд. Дней семь проведёте в кутузке. Так что не буду вас задерживать, господин Ардашев, вы свободны. Пока свободны. Вполне надеюсь, что дело по убийству Вельдмана обрастёт уликами, как днище корабля ракушками. И я позабочусь, чтобы в его трюме нашлось место и вам.

Следователь вышел в коридор, но дверь оставил открытой.

— Спасите меня, Клим, прошу вас! — прошептала Анна и разрыдалась. — Только не бросайте! Умоляю!

— Анна, милая Анна, успокойтесь. Я вытащу вас отсюда. Даю слово.

— Правда? Обещаете? Клянётесь? — подняв умаляющие глаза спросила она, вытирая платочком слёзы.

— Да, да, да… Напишите прошение о залоге. Они обязаны предоставить вам бумагу и перо. Полностью отрицайте вину. Смело заявите об этом на суде. Скажите, что Пантелеевич Архипович Ардашев готов внести десять тысяч рублей. Заседание закрытое, но я буду с деньгами за дверью. Пусть меня пригласят…И запомните адрес моего отца — Пантелея Архиповича Ардашева — Барятинская, 7, где вы будете проживать. Иначе вас арестуют.

— Пантелей Архипович Ардашев — прошептала она — Барятинская, 7, десять тысяч рублей.

— Верно.

Скрипнула дверь, и в проёме, как в картинной раме, появился Славин. Позади него маячил конвоир.

— Не намурлыкались ещё? — с иезуитской улыбкой, спросил следователь и приказал: — Ардашев немедленно покиньте следственную камеру.

С трудом сдерживая гнев, Клим удалился. Едва выйдя на улицу, он закурил.

— Слава Всевышнему, вас отпустили! — подбежав, выпалил Ферапонт. — А вы, я вижу, этому не рады?

— Анна у них. Они подозревают её в убийстве Вельдмана.

— Матерь божья!

— Нонсенс, естественно, но завтра суд. Будут избирать меру пресечения. Надобно тысяч десять. Тогда можно рассчитывать на залог.

— Да где же взять-то такие деньжищи?

— Я знаю одно место.

— И где же оно?

— Поедемте, покажу.

III