Слепой. Приказано выжить

Узкая горная дорога резко пошла под уклон, справа и слева воздвиглись крутые, изобилующие острыми выступами и глубокими трещинами склоны ущелья. Ночной рейд близился к завершению, впереди по сто раз проверенным и уточненным данным разведки поджидала засада, и, зная о ней, Бизон не удивился, когда впереди и чуть правее по курсу темноту прожгли лучи неожиданно вспыхнувших фар. Обритый наголо, а может быть, просто обгоревший до полной потери волосяного покрова «чех», трусливо прячась за открытой дверцей джипа, издевательски осклабился и сделал приглашающий жест рукой: сюда, урус, не бойся, сразу резать не станем!

— Совсем обнаглели, твари, — сквозь зубы констатировал Бизон и, уверенно передвинув рычаг коробки скоростей, прибавил газу.

Это было точь-в-точь, как тогда, когда он вел по серпантину подожженный очередью из засады бензовоз, чтобы протаранить и сбросить в ущелье перегородивший дорогу грузовой «газон». Это воспоминание непрошеным пришло к нему, еще когда Глеб рассказывал, что от него требуется, а отборная, купленная по баснословной цене у знакомого дилера афганская конопля окончательно перепутала «тогда» и «сейчас», превратив действительность в подобие навеянного глубоко запрятанными воспоминаниями яркого сна.

Бизон еще сознавал, что много на себя берет, но это его лишь подбодрило. Судьба в чем-то похожа на прижимистого кладовщика, у которого нужно просить два, а то и три мешка цемента, чтобы с горем пополам получить один. Нога в ковбойском сапоге с окованным блестящим металлом острым носком все сильнее давила на газ, ведущие колеса фонтанами разбрасывали песок, который с громовым шорохом бил в днище. По мере приближения бездумно скачущей по ухабам машины улыбка на лице капитана Бахметьева делалась все уже и погасла окончательно, когда стало ясно, что водитель «БМВ» не собирается тормозить.

— Стой, дурак, куда прешь?! — понимая, что его не услышат, а если услышат, то не подчинятся, бешено проорал Лысый и рывком выдернул из машины лежавший на сиденье автомат.

Бизон увидел, как бритоголовый бандит направил на него оружие, целясь поверх открытой дверцы джипа. Это снова было, как тогда в горах, и Бизон поступил точно так же, как тогда, так, как они договорились с Глебом: сильно газанул, еще больше увеличив и без того самоубийственную скорость, включил нейтральную передачу, распахнул дверцу и на полном ходу выпрыгнул из кабины.

Так было тогда, в далеком две тысячи шестом, когда сержант ВДВ Рябинин весил восемьдесят килограммов и играючи крутил «солнышко» на турнике. С тех пор утекло очень много воды, да и судьба, решив, по всей видимости, что на этот раз Бизон потребовал от нее слишком много, повернулась к нему спиной. Пола расстегнутой мотоциклетной кожанки зацепилась за рычаг ручного тормоза, превратив задуманный каскадерский трюк в средней силы резкий и абсолютно бесполезный рывок, после которого Бизон остался там же, где и был — за рулем мчащегося прямо на стоящий около ямы джип «БМВ».

Легкий наркотический дурман развеялся в мгновение ока; Бизон понял, что происходит, заглянул в ближайшее будущее и даже успел произнести:

— Твою ж мать!

Это было последнее, что он успел. В следующий миг ветровое стекло брызнуло ему в лицо стеклянной крошкой и кое-чем еще, не столь безобидным. Первое же попадание стало смертельным, но не знавший этого Лысый продолжал давить на спусковой крючок, словно рассчитывал таким манером остановить машину. Пули с лязгом коверкали железо, высекая из него снопы искр, прошивали навылет забрызганный кровью салон, дырявя кожаную обивку сидений, кроша и раскалывая стекло и пластик. Изрешеченное тело Бизона завалилось влево, в сторону открытой дверцы, и непременно вывалилось бы наружу, если бы не зацепившаяся за рычаг куртка. При этом Бизон задел руль, машина вильнула, едва разминувшись с джипом, с треском вломилась в кусты и остановилась, чуть слышно шелестя работающим на холостых оборотах двигателем.

Подхватив винтовку, Глеб Сиверов заглянул в прицел. Первым, кого он увидел, стал Лысый, который с лихорадочной поспешностью менял магазин «Калашникова». Не колеблясь ни секунды, Слепой плавно нажал на спуск. На крыше джипа, около которого все еще стоял капитан, появилось продолговатое, в виде веера, мокро поблескивающее пятно, и напарник майора Полынина распластался на песке, частично скрытый от Глеба открытой дверцей.

В карьере наступила тишина, нарушаемая только слабым звуком работающего двигателя «БМВ». Потом в каком-то озерце осторожно подала голос первой пришедшая в себя после оглушительной пальбы лягушка. К ней робко присоединилась другая, третья, и вскоре карьер опять до краев наполнился мощными, заливистыми трелями лягушачьего хора. Под эти реликтовые звуки, которые раздавались за тысячи лет до его рождения и будут еще долго раздаваться после того, как он умрет, Глеб Сиверов крепко связал майору Полынину руки его же брючным ремнем, без лишних церемоний спихнул бесчувственное тело с уступа и, держа в руке «винторез», спрыгнул следом.

* * *