Слепой рассвет

Зинаида Владимировна все эти дни провела у нас. Застав меня за приемом лекарств, женщина насторожилась, пришлось сказать, что одна таблетка от головы не помогает. Теперь принимаю препараты украдкой.

Зинаида Владимировна помогала мне с Машей, готовила еду и гуляла с внучкой, пока я наводила порядок в доме. Как-то негласно мы разделили обязанности.

Вроде мы неплохо общались и понимали друг друга, но я не могла ей полностью раскрыться, довериться. Неизвестно, как женщина поступит, когда узнает о моей болезни. Хотелось верить, что Зинаида Владимировна не станет настраивать Германа против меня, но я хорошо помнила наш первый с ней разговор и ее слова — «я не вижу тебя рядом с Германом». Не думаю, что она так быстро изменила обо мне мнение.

Планы Германа на меня — большая загадка. Я не понимаю, что он задумал. Все так сложно и непонятно. Он и стал более холодным закрытым, но в душе теплится надежда, что его чувства ко мне не остыли. Хотя, я не забывала ни на минуту о том, что я нахожусь рядом с Машей на определенных условиях.

О том, чтобы родить наследника, не стоит даже думать. Я не уверена, что смогу долго без последствий заниматься сексом. Рано или поздно моя болезнь начнет влиять на все, в том числе и на половую жизнь. Не испытывать оргазм? Лежать безвольной куклой под ним? Глупо даже думать об этом. Зачем ему амеба в постели? Ни разу он не пришел к финишу раньше. Или вместе, или после меня.

Нужно признаться в своей болезни, но как же страшит неизвестность. Что будет, когда Герман узнает? Откажется? Как же боязно остаться одной в этом мире наедине со своей болячкой. Даже операция не дает никаких гарантий…

- Поля, — позвала Зинаида Владимировна.

— Иду. — быстро развесила вещи Маши сушиться и направилась в спальню. Пора было малышку собирать на прогулку. — Герман? — я вошла в спальню и застала его с дочкой на руках. — Тебя выписали из больницы? Я не слышала, что ты пришел.

— Привет, Полина. — Герман как-то странно смотрел на меня. Когда я приходила его навещать, всегда улыбался, а сейчас будто не со мной разговаривал. Крепко прижимал к себе Машу, видно, что соскучился, но на дочь не глядел. Его внимание было приковано ко мне, почему-то меня это тревожило. Сердце будто почувствовало, произошло что-то плохое.

— Мам, ты не погуляешь с Машей? Нам с Полиной нужно серьезно поговорить. — своими словами Герман только подтвердил мои опасения. Что же случилось?

— Конечно, погуляю, как раз обирались, но тут ты пришел. — Зинаида Владимировна почувствовала напряжение между нами, заметно было, что она распереживалась. — Герман, все хорошо? — обратилась она к сыну.

— Хорошо, мама. — по его тону не скажешь, что хорошо. Неужели Герман что-то выяснил и решил от меня избавиться?

«Нельзя нервничать!» — напомнила себе. Нужно сначала узнать, что происходит и только потом паниковать. Не хватало еще, чтобы я зрение прямо сейчас потеряла.

Зинаида Владимировна все время, что я собирала Машу, поглядывала на нас. Герман молчал, смотрел в одну точку перед собой. Сердце было не на месте. Хотелось поскорее выяснить, что случилось, пока я не извела себя. Как назло, руки не слушались, не получалось застегнуть мелкие пуговки на Машином костюмчике. Градус напряжения возрастал.

— Ну, мы пойдем? — забирая у меня Машу, произнесла мама Германа.

— Я помогу спустить коляску и вернусь. — оттягивалось время разговора, а меня нервировало любое промедление. Что могло вызвать такую реакцию? Моя болезнь? Возможно. Но откуда Герман мог о ней узнать? Только от моих родных…

Я хватаю телефон, набираю маме. Сердце стучит, словно сумасшедшее. Если сейчас меня выкинут на улицу и отберут Машу, я не знаю, что буду делать. Умру, наверное. Мама не берет трубку.

Боже… Уверена, он все знает. Зачем я Герману теперь? Полумертвая любовница, которая не сможет родить наследника. Прислоняюсь к стене, потому что боюсь, ноги, которые стали ватными меня не удержат.

Он появляется в комнате. Сердце пропускает удар. Хочется заплакать, но все чувства в раздрае. Медленно подходит ко мне, почти касается моих носочков своими. Я поднимаю голову и смотрю ему прямо в глаза.

— Поговорим?

Глава 24

Полина

На его «поговорим», я едва заметно кивнула.

Все-таки не сдержалась, соленые слезы потекли по щекам. Страх, боль, растерянность, все выплеснулось наружу. Мне так хотелось спрятать свое лицо у него на груди и выплакаться. Чтобы его сильные руки в этот момент поглаживали меня по спине, а губы шептали слова вселяющие надежду.

— Тебе мама рассказала. — я не спрашивала, а констатировала факт.

— Она приходила к Андрею в кампанию каждый день, пока я не встретился с ней и не выслушал. — большими пальцами он грубо стер слезы с моих щек, ладонями обхватил лицо и почти прислонился лбом к моему. Я могла разглядеть цвет его глаз. Серо-голубые. Раньше они мне казались холодными, а сейчас там бушевало пламя.

— Зачем она так?.. — еще одно предательство. Как же больно. — Что теперь? Ты меня?..

«Выгонишь? Выкинешь из жизни Маши?» — язык не поворачивался произнести вслух.