Слепой (СИ)

Усмехнувшись, я снова закурил – на этот раз в квартире. Без меня Кантемиров домой не придет, а сейчас только день, а значит, я могу спокойно почитать его записи. М-да, сложно это будет, учитывая, что язык слепых я не вполне знаю. Вернее, не знаю вообще, к счастью, у меня есть алфавит.

Скинув ботинки и куртку в прихожей и зажав зубами сигарету, я прошел в гостиную, которая уже твердо превратилась в комнату Мира. Его записи как всегда были аккуратно сложены стопочкой в ящик комода, печатная машинка стояла на диване поверх незаправленной кровати – с утра я проспал, и пришлось торопиться, а Мир не успел ее застелить. Стопка пустых листов, белизной отсверкивающих на солнце, была вставлена в раствор машинки. Остальные, еще не собранные Мирославом, раскиданы по дивану. Я быстро сгонял за алфавитом, который сделал только для себя, чтобы читать, что там парень пишет.

Уселся на диван, одной рукой держа сигарету, а второй сложенный лист бумаги и ручку. Предстоит много работы, чтобы перевести хотя бы один лист…

* * *

Выдержки из дневника Мирослава, который я перевел, просто беря отдельные листы, начав с тех, что первыми увидел, были… удивительны. Он, я не знаю, как описать свои чувства, но я в смятении… Потому что действительно не знаю, что сказать теперь ему.

«Мой мир перевернулся. Правда. Я не понимаю, отчего так. Зачем я ему? Какой-то парень, которого я даже не знаю, а уже чего-то требует от меня. Не понимаю…

Зачем он тогда притащил меня к себе домой? Мне жутко стыдно и горько из-за ванны, словно я в чем-то виноват перед этим придурком. Ненавижу! Что я ему сделал, чтобы он посмел называть меня «педиком»?

Скотина. Пожил бы слепым хоть денек, никогда бы не бросил человека. Мне просто не нужна его помощь. Подумываю позвонить в Центр, чтобы от меня наконец отвалили…» - совсем ранние записи, но сколько трудов стоило их перевести! Зато я неожиданно осознал, что он и правда меня возненавидел. Сильно, всей душой, за то, что я сделал. Снова накатило жгучее раскаяние за те поступки.

«Все это настолько сводит меня с ума, что я не узнаю самого себя. Неделю ни слуху ни духу от него, да я и привык, что люди бросают меня, только появившись. Не знаю, может быть, это глупо, но я привык ненавидеть его, чуть-чуть поверил, что хоть кому-то от меня что-то нужно. Этому парню, Максу, ему нужна компания отца, а требует помощи от меня. На его бы месте я стал бы трудиться, но не могу. Счастливый он, хотя не осознает этого: у него все есть, и семья, и дом, собственная квартира, и учеба, и… глаза. У него есть зрение, а я лишь гляжу в темноту. Это страшно, правда страшно, понимать, что никогда не увидишь солнца. А какое оно, это солнце? В приюте мне говорили, что оно большое и очень яркое, такое, что на него невозможно смотреть. Но… яркое, это какое? Что такое яркое? Я могу смотреть на солнце сколько влезет, но не видеть его. Идиоты люди, идиот этот парень – вместо того, чтобы смотреть на солнце, он ищет проблем.

* * *