Слепой стреляет без промаха

– А вот на даче всех перестрелял один или два профессионала. Действовали очень быстро и умело. Думаю, что никто из наших сделать этого не смог бы. Тем более, как я знаю, на Цыгана никто бы не полез из наших. Долгов у него никаких не было, он никому ничего не торчал. Да и все знают, кто стоит за Цыганом. А по-моему, никто ни с тобой, ни со мной связываться не станет. Так что, я думаю, скорее всего Бортеневский нанял каких-то профессионалов, не известных нам. Я уверен, что это не милиция, потому что они об этом знали бы.

– Слушай, а твой мент не водит нас за нос?

– Я ему слишком много плачу, чтобы он вешал лапшу на уши. Да и к тому же у меня на него есть кое-какие бумаги. И стоит мне их засветить, как его тут же посадят.

– Ты, Иосиф, как всегда молодец. Так кто, ты думаешь, это все устроил?

– Я думаю, Бортеневский. Мне кажется, мы пережали с его дочкой.

– Я же тебе говорил, Дьяк, не стоило связываться с ребенком, не стоило ее брать!

– Говорил, говорил, – махнул рукой Дьяк. – Ну и что из того, что ты говорил?

– А то, что мой брат мертв, и наших людей перестреляли, как уток.

– Цыгана жалко, а остальных… – с досадой махнул рукой, сверкнув перстнями, Дьякон, – Завтра едем в Питер хоронить Цыгана, – сказал Седой, и эти его слова прозвучали, как приказ.

– Знаешь, что я думаю, Петр?

– Ну? – буркнул сквозь зубы Седой.

– Хорошо бы нам перекупить этих людей.

– Кого ты имеешь в виду?

– Этих профессионалов. И пусть они работают на нас.

– А ты уверен, что они согласятся?

– Всех можно купить. Кто не продается за большие деньги, тот продается за очень большие. А тот, кто не продается и за очень большие, – того можно купить за очень-очень большие.

– А ты не думаешь, Дьяк, что с такими людьми опасно связываться?

– Если будешь исправно платить, то абсолютно никакой опасности. Они работают только за деньги. Они отстреливают всех, за кого хорошо платят.

– А ты не думал, что они в один прекрасный момент могут пристрелить и нас с тобой? И им, может быть, уже заплачено? – сказал Седой.

– Петр, я сам тебе вчера об этом говорил. Ты, наверное, забыл.

– Да помню я. Но знаешь, я, Иосиф, уже никого не боюсь.

– Послушай, а может, свалить отсюда? – Куда?

– Может, уехать в Израиль? Может, уехать в Австрию, во Францию – куда хочешь? И там нас никто не достанет, – покрутил перед лицом Седого пальцем с отполированным ногтем Дьяк.

– Я никого не боюсь. Я рассчитаюсь с этим Бортеневским. Может, я и не доберусь до его людей, но до него доберусь точно.

– Погоди, все это еще надо узнать. И не пори горячку, не ломай дров.

– Да что ты меня все время осаживаешь, Иосиф?

– Я тебя пытаюсь удержать от опрометчивых шагов. Мы же с тобой партнеры, у нас с тобой одно дело.

– Ну да, это так.

Седой поднялся и тяжело, как-то по-медвежьи, вразвалку прошелся по гостиной, держа по старой зековской привычке руки за спиной и покачиваясь из стороны в сторону.

Богаевский следил глазами за своим приятелем, и ему казалось, что они сидят сейчас не в гостиной в загородном доме, а находятся в тюремном дворе. И медвежатник Седой мерит внутренний дворик тюрьмы шагами: туда двенадцать шагов, назад. А он, Дьякон, сидит на корточках, прижавшись спиной к шершавой бетонной стене, и смотрит на однообразные движения заключенного.

– Слушай, сядь. Мне кажется, что мы с тобой не у тебя в доме, а в тюрьме.

– Да брось ты, – расцепив пальцы мускулистых рук, буркнул Седой. – Пока не в тюрьме, и думаю, мы там уже не окажемся.

– Не зарекайся.

– Я не зарекаюсь. И знаешь, почему мы там не окажемся?

Дьякон приподнял голову, тряхнув своими длинными пепельными волосами.

– Ну? – сказал он.

– Нас пристрелят, возможно, раньше, чем посадят.

– Не каркай! – вскочил со своего места щуплый и сутулый Дьяк. – Ты вечно каркаешь, кличешь беду на нашу голову.

– Я не каркаю, я рассуждаю. Если они смогли убить восемь человек, то на этом не остановятся.

– А зачем им ты или я? Дочку Бортеневский забрал, наехать на него мы не можем и, как говорят, дело закрыто.

– Можем наехать, – сказал Седой, – мы пристрелим его. Я заплачу свои деньги. А если не хватит, то я возьму у тебя.

– Тише, тише, успокойся, – попытался урезонить Седого Дьяк.

Но тот уже принял решение. Он ходил по гостиной, сжимая и разжимая пальцы, ходил широкими ровными шагами, весь собранный в комок, готовый к действиям.

– Он труп, я тебе это обещаю. Только надо нанять таких же профессионалов, как нанял он. Я хочу, чтобы мертвыми были он, его жена и его дочка.

Богаевский сцепил пальцы, украшенные перстнями, хрустнул суставами, затем поднялся и тоже заходил, заложив руки за спину. Опять гостиная напоминала дворик тюрьмы, а они – двух заключенных, обдумывающих план побега.

– Как ты думаешь, сколько это будет стоить? – спросил Седой, не останавливаясь.

– По максимуму тысяч двести пятьдесят – триста.

– Ты найдешь такого человека? – задал следующий вопрос Седой.

– Можно попробовать.

– Но потом надо будет сделать так, чтобы и этот человек исчез.

– Да, я понимаю, – сказал Дьякон.