Слепцы

Когда Юра вошёл в офис, коллеги его сразу же огорошили новостью: начальство собиралось устанавливать рейнеты. Всех, не готовых носить линзы или лишиться зрения, попросили написать заявление об увольнении задним числом.

Домино с треском повалились друг на друга.

С трудом взобравшись на стол, Георгий поднял расплескавшуюся наполовину рюмку текилы. «И весь мир ослеп!» – закричал он, и небольшая группа вышедших наружу для передышки поддержала тост одобрительным гулом. Василий же лишь молчаливо отпил виски из стакана. Принятие закона о принудительном ослеплении для любого мало-мальски умного человека не стало сюрпризом. Его куда больше удивило, что сводный брат нашёл новый способ выставить себя идиотом. «Так пошло и неуместно перефразировать Ганди…» – раздражённо вздохнул Василий.

– Я всегда говорила, твой гений вопреки отцу, а не благодаря, – будто бы прочла его мысли Клара. – У него в генах посредственность да склонность к зависимостям. И первое яблочко упало совсем рядом с яблоней.

– Ещё злишься, что они с Гошей нанюхались на нашей свадьбе?

– Если я им улыбаюсь на официальных встречах, не значит, что у меня нет навязчивого желания столкнуть их друг за другом с лестницы. Я презираю всех в совете, ты знаешь, но для этой парочки у меня найдётся ещё и ненависть. Им давно следовало уйти. Они просто сосущие деньги пиявки. Твой отец скупил кучу маленьких компаний, верно? Но именно «NewXton» выстрелила. Благодаря тебе. А Гоша… Ещё после скандала с той первой девочкой его стоило уволить и запереть в подвале подальше от людей.

– Обожаю, когда в тебе просыпается валькирия.

– А я нет. Злость лишает меня способности думать.

Подлетевший Георгий втиснулся между ними и по-хозяйски облокотился на столик. Робот-поводырь запоздало просигналил о его появлении, когда уже алкогольное дыхание Георгия полностью вытеснило запах моря.

– Клара, я украду твоего мужа на полчасика? Я ещё вижу, так что не дам ему свалиться в канаву и верну вовремя, – протараторил тот и потянул Василия за собой.

Нехотя плетясь за братом на пляж, Василий наслаждался последними мгновениями умиротворения перед грядущим словесным извержением. Под кокаином Георгий постоянно болтал о своих грошовых философских теориях, о выигранных по случайности ставках, о фальшивом желании семейного единения и, конечно же, о политических амбициях. И Василий постоянно старался его вразумить, становясь старшим братом для старшего брата, ведь, как и всякий взбалмошный подросток, тот мог разом разрушить жизни им обоим.

– Даже этой тупой маске не под силу спрятать твоё недовольное лицо, – начал Георгий, перекрикивая шум мерно накатывающих на берег волн. – Улыбнись, Василёк. Мы победили! Теперь ни антимонопольщики, ни налоговики, да никто нас не остановит. Мы официальные хозяева страны. Они едят из наших рук.

– Поздно радуешься. Это случилось пять лет назад, когда мы перестали платить за размещение «Malum» в кино.

– Но только сейчас получилось влезть во все сферы, и заставить марионетку не просто волочиться, а танцевать. Танцевать! Ты представь, какие па она выучит через полгода. У нас целая нация будет в заложниках. Миллионы ведомых болванов, которые живут в полной зависимости от нас и славят как богов. А один отряд зрячих вояк победит целый мегаполис. Абсолютная власть…

– Твои злодейские планы никогда не учитывают глобализацию.

– Мой знакомый европейский президент тоже думает глаза народу выколоть. Так что не надо считать меня идиотом, я помню правила игры и знаю, где мы диктуем тренды. Кстати, ты не против, если я пересплю с Кларой сегодня? Слепых девок не привезли, а меня дико заводит эта потерянная беспомощность. Я бы предложил тебе посмотреть, но… сам понимаешь, Василёк.

– Хватит называть меня этой тупой кличкой. Я что тебе пёс какой-то? – не выдержал Василий. – А на счёт Клары забудь. Ты не в её вкусе.

– Ну ладно, значит выберу из того, что есть. У тебя случайно капель нет с собой?

Василий покачал головой.

– Если найдёшь, не поленись заставить её подписать дополнительный договор о неразглашении. Лет на двадцать.

– По-твоему я совсем тупой? Я зачем притащил с собой адвоката? – Георгий резко схватил Василия за руку и развернул его на сто восемьдесят градусов. – Кажется, там папа впереди с какой-то рыженькой. Приспичило же старику набрать песка в трусы.

Георгий сделал паузу, чтобы спокойно занюхнуть новую порцию из кулона-пузырька в форме массивного подаренного каким-то известным католиком креста. Прежде Василий не замечал, насколько брат омерзительно яростно шмыгает носом, стремясь вдохнуть каждую заветную крупицу порошка. «Отравить бы его», – мелькнула на задворках пьяного разума мысль, которую он постоянно отгонял, будто назойливую муху от пирога. Смерть Георгия, какой бы та ни представлялась удобной, ударила бы по компании. Никто же не знал, кому перейдёт его доля в «NewXton». Хоть Георгий и любил трещать без умолку, ни о завещании, ни о возможной кончине никогда не заговаривал. Казалось, он собирался жить вечно, плодя бастардов и уничтожая мировой запас кокаина.