Слепцы

– Очень! – засмеялся Старый Крыс. – Очень смешно! Знаешь, никто из моих врагов не может выжить. Ты – мой враг. Я бы с удовольствием убил тебя, но, боюсь, у меня это не получится. Тебе что-то нужно от меня? Да. Ты хочешь зачем-то узнать о Сером Всаднике? Да. Тебе, наверное, будет плохо, если ты не сможешь узнать о Сером Всаднике. Иначе ты бы так не рисковал… И это значит, что если я тебе не скажу ничего, то тебе будет очень плохо. Очень плохо! И это значит, что достаточно мне потерпеть – и ты будешь страдать. Все просто. Можешь попробовать. Только запомни… запомни… Никто не может победить Старого Крыса. Убить – может. А победить и хвастаться этим – никто. Вы похитили меня – это говорит о вашем уме и сноровке. Вы спугнули меня у моста, погнали к дому, а сами, проникнув через подвал и убив моих людей, ждали меня там? Умно. Потом вы унесли меня сюда, в укромное место… Это очень укромное место. Даже слишком укромное. Слишком… Но вы не знаете, что уходя из норы, я оставляю приказание… Если я не прихожу в назначенное время, меня начинают искать. И меня найдут. Вы же не летели по воздуху: вы пробирались по коридорам, лезли сквозь завалы и протискивались сквозь щели… Вы оставили свои следы… Оставили царапины, свой запах вы тоже оставили… Вас найдут. Буду я мертв или нет – вас найдут. Бросите вы меня живым или мертвым – вас найдут. И смерть настигнет вас в темноте… Вы можете драться с ней, можете бежать от нее – вы умрете.

Увидев, что в глазах его палачей появилась неуверенность, Старый Крыс снова засмеялся.

– Ты хотел что-то узнать о Сером Всаднике? Ты хотел предложить мне в уплату легкую смерть? Тебе нечего мне предложить. Понял?

Старый Крыс закричал. Хорек вздрогнул и оглянулся на плохо прикрытую дверь в конце комнаты. Враль встал со своего места, прошел и прикрыл дверь поплотнее. Крик стал глуше, но не исчез.

Горбун, потирая руки, прошелся по комнате из конца в конец, возле двери задержался и прислушался. Снова потер руки.

Хорек отвернулся, глянул на ватажников. Те молча сидели вокруг стола. Им это не впервой, они и сами неоднократно развязывали языки схваченным врагам. Все говорят: одни раньше, другие позже.

Полоз сидел в углу, закрыв глаза, и, казалось, спал. Рыбья Морда тер тряпицей обух своего топора. Тер, смотрел на него, поворачивая под светом лампы, проверяя, и снова тер. Когда крик из-за двери стал пронзительней, Рыбья Морда замер, прислушиваясь, но потом снова принялся за обух.

Напротив него на крышке какого-то сундука сидел Щербатый и пристально рассматривал ватажников. Ему было странно и интересно. Люди, которые так легко распорядились его судьбой и судьбой Старого Крыса, вызывали уважение и ужас. Наверное, он хотел бы стать таким, как они. Стать одним из них. Но еще он хотел вскочить и бежать прочь, чтобы не видеть этих спокойных лиц и неторопливых движений.

Он видел, как они убивали в сумраке подземных коридоров, как легко слушалась их сталь, как небрежно отнимали они жизни у людей Крыса.

Они не оставили раненых.

Один из них, весельчак Враль, после того как молниеносная схватка закончилась, прошел, склоняясь к лежащим, и перерезал горло точным выверенным движением. Не забыл срезать кошели. Сейчас сидел за столом и раскладывал чешуйки на кучки. Доли.

Они спросили у горбуна, участвует ли тот в дележе, но меняла досадливо отмахнулся, и Враль стал делить не на десять долей, а на девять. Значит, и на Щербатого тоже. И это значило, что Щербатого не убьют.

Снова закричал Старый Крыс, и снова замер Рыбья Морда. Крик прервался – он вновь протер обух топора.

– Все, – сказал Враль. – Две доли без чешуйки. Моя и… Можем вытянуть, если хотите.

– Моя, – сказал Полоз, сгреб причитающиеся ему чешуйки в кошель, затянул и повесил его на пояс.

Рыбья Морда взял свою долю, потом долю Дылды пересыпал в кошель и повесил ему на пояс. Вернулся, сел на место.

Хорек даже не двинулся – Враль сам взял у него кошель и вернул уже с долей добычи.

– Тебе приглашение нужно? – спросил Враль у Щербатого, и тот забрал свои чешуйки.

Старый Крыс снова закричал.

– Долго они… – протянул Враль, глянув на дверь.

Меняла подошел к двери, прислушался и снова зашагал от стены к стене.

Какой-то едва различимый звук вдруг донесся до слуха Хорька. Но в этот момент Старый Крыс снова закричал, Хорек вздрогнул, и посторонний звук исчез.

И все же он оглянулся на вторую дверь – не на ту, что вела в комнату, где пытали Старого Крыса, а на ту, что вела в коридор.

– Что? – спросил Рыбья Морда.

– Ничего, – ответил Хорек.

– Что-то слышал? – спросил Рыбья Морда.

– Показалось…

Но Рыбья Морда быстро вскочил на ноги и подошел к двери. Осторожно приоткрыл. Поднял палец, требуя тишины.

Вначале не было ничего. Ни единого звука, если не считать захлебывающегося вскрика Старого Крыса и ударов капель воды, падающих с потолка в лужицы на полу.

Потом послышались шаги.