Слепые чувства

– Андрей, Андрей… Что ж ты делаешь со мной? – глаза Вани, в которые для фотогеничности искусственно добавили голубизны, опустились вниз, – жил я в этом городе, не тужил, а потом пришли вы с Женей… Эх, а всё ведь было так хорошо… Честное слово, будто не я тебе врезал, а ты мне во второй раз. После того удара я вдруг понял, что в моих руках, – он до побеления сжал свои кулаки и посмотрел на них, – сила не хуже твоей. До этого всё было как-то проще – несмотря на то, что творилось вокруг, я в первую очередь, находился в кругу друзей, где мы, между делом, решали городские вопросы, но теперь… Теперь я вижу в них лишь подчиненных. Вначале это была мимолетная мысль, граничащая с шуткой: «как хорошо, что я не такой, как ты, Андрей», но она всё приходила и приходила ко мне в голову и с каждым разом в ней становилось всё меньше и меньше иронии. Всё больше я начинаю задумываться о своих возможностях, особенно по отношению к Жене. Так уж сложилось, что ты, а, вернее, судьба её брата, ей далеко не безразлична. Соглашусь, я поступил очень подло, и натурально взял её в своё рабство. Она – моя рабыня, готовая сделать всё, что я ей прикажу, – голос Вани дрогнул и он перешёл на шёпот, – Понимаешь, ради своего брата она будет готова буквально ВСЁ! Ты даже не представляешь, какие ужасные идеи приходят мне в голову! Однако сейчас я формирую их в ключе: «как хорошо, что я никогда не опущусь до такого уровня», но, Андрей, я боюсь… Боюсь, что однажды они из этого «я никогда не» превратятся в навязчивое желание. Боюсь, что у меня не хватит силы духа перебороть его и тогда, – к его горлу подступил ком, и он перешёл на шёпот, – я превращусь в очередного диктатора, который сдохнет от пули в затылок в какой-нибудь канаве. И как я тогда посмотрю ей в глаза? В глаза той единственной, чьё даже не знаю имя… – Ваня закрыл лицо руками, а его тело начало вздрагивать от хаотичных всхлипов, – ну зачем вы сюда припёрлись? Зачем показали на пулемёт в моём подвале? Да и зачем я вообще открыл эту чёртову игру?

В дверь тихонько постучали. Ваня выпрямился, рукавом пиджака смахнул со своей щеки слезу и собрал все остатки воли в кулак, которых хватило лишь на то, чтобы сказать непринуждённым тоном всего две буквы:

– Да?

– Прошу прощения за беспокойство, – в проём просунулась голова Егора, но Ваня сидел спиной к двери, поэтому он не мог увидеть его лица, – срочные новости. Четвёртая разведгруппа вернулась. Потери всё те же, но и с той стороны портала всё по-старому. Все готово, Женя на своей позиции. Можем начинать по твоей команде.

– Десять минут, – Ваня сделал долгую паузу, чтобы отдохнуть и восстановить силы в голосе, – я дам указания.

– Хорошо.

Дверь с лёгким скрипом закрылась, и этот звук послужил сигнальным выстрелом. Перед Ваней вновь всплыл образ Седьмой, и он, поддавшись порыву, опустил свою голову.

VII – Колесница

Ветер был единственным явлением природы, который хоть в какой-то мере напоминал о жизни, недавно царившей среди этих деревьев. В любом, даже самом маленьком летнем лесу, жизнь кипит не хуже, чем в каком-нибудь мегаполисе. Все в нём заняты своим делом: муравьи, выстроившись ровным строем, тащат опавшие иголки, листья и прочий мусор к себе в муравейник; комары, мелкие мушки и другие насекомые кружат, сбившись в облака, в поисках добычи, пока сами не превращаются в еду для лесных птиц; и лишь статные деревья, не обращая внимания на всю эту суету у их корней, молча стремятся ввысь. Зимой же природа спускает пар своей машины жизни, замедляя, но не останавливая её. Звери, которые не отдались многомесячному сну, продолжают выходить из своих убежищ за пропитанием, зимние птицы всё так же скачут с ветки на ветку, стряхивая с них снег, а деревьям по-прежнему всё равно…

Теперь же, небольшой лесок, вплотную примыкавший к восточной части городка, казался заброшенным и мертвым, как какая-нибудь пятиэтажка с выбитыми стёклами. В гробовой тишине, которую изредка нарушал хруст снега под тремя парами ног, стало бы не по себе даже человеку с самыми крепкими нервами. И это ещё солнце было на середине своего короткого дневного пути, а что тут творилось ночью… Ясное дело, что ничего, но непроглядная тьма, пугающая неизвестность и давящая со всех сторон мёртвая тишина… Такого испытания не пожелаешь даже Олегу.

Костя сделал последнюю затяжку, бросил ещё тлеющий красным огоньком окурок на чистый снег, выпустил из своего рта клуб пара вперемешку с табачным дымом и натянул себе на нос шарф. Оглядевшись, он бросил взгляд на двух своих спутников и сказал:

– Ну чё, Биба и Боба, холодно вам?

– Д-да пошёл ты, – с дрожью в голосе и во всём теле ответил Крыса, перекладывая лопату из одной замерзшей руки в другую.

– Небось надеялись, что накатите пивка и любой мороз будет нипочем, – продолжил Костя, немного повернув свою голову так, чтобы его друзья маячили на периферийном зрении, – я вот, хлопнул баночку, оделся потеплее и сейчас мне ой как хорошо! Порой думаю, чтобы вы без меня делали…