Слепые чувства

В марширующих строем войсках есть что-то… угрожающее, но в то же время и величественное: ровные людские прямоугольники, готовые лишь по одному приказу командования ринуться в бой и разом полечь от меткого артиллерийского залпа внушают одновременно и трепет, и ужас… Однако каждый солдат в этом пугающе ровном строе, которого командиры приравнивают к простой пешке, боится, чувствует и хочет вернуться домой. Но, кто он такой, чтобы лишний раз молоть языком? Винтовку в руки, каску на голову, магазины в подсумок и шагом марш в неизвестность, терять друзей и теряться самому…

Ваня широкой хваткой взялся за пластиковое ограждение крыши одного из побитого взрывами домов близ портала. С неё открывался шикарный вид на городские окрестности и войска, которые подтягивались сюда со всех сторон. Сам разлом, тихо и без единого звука, пожирал одного Скорпа за другим, а они всё продолжали заходить в него, покорно опустив свои жала. Ваня, глядел на всё это зрелище пустым и безразличным взглядом, в котором изредка проскакивала яркая искра подсознательного восхищения.

Справа от него стоял, теперь уже без всяких сомнений, его правая рука – верховный главнокомандующий Егор. Он, как всегда, не признавал военную форму и позволял себе ходить в простой рубашке и брюках, но о своих обязанностях он не забывал ни на минуту: командующий не отрывал бинокль от глаз, рассматривая с высоты шеренгу Скорпов, и время от времени давал какие-то указания по рации. Слева же от Вани, прислонившись спиной к ограждению, безучастно смотрела в даль Женя. Она перекидывала свой меч из одной руки в другую, время от времени бросая на него взгляд и рассматривая причудливый узор на ножнах. В очередном стыдливом порыве Ваня случайно посмотрел на неё и… Как хорошо, что он… Ну вот опять. Надо срочно как-то отвлечься.

– Так, я хочу поплотнее уложить всё в своей голове, – сказал Ваня, – поэтому прошу расскажите мне ещё раз, что случилось во время наступления.

– Опять? —Женя закатила глаза и недовольно покосилась на него, – Ах… ну ладно. Как и планировали, я перешла через портал и сразу же пошла устраивать переполох в тыл, но возникла одна маленькая проблема: там никого не было. Вообще никого: ни людей, ни машин, НИЧЕГО!

– Скорее всего они просто решили сделать ставку на какую-нибудь подлость, – продолжил Егор, – может быть даже попытаются застать нас врасплох. Как только мы обустроим элементарный плацдарм, я отправлю разведчиков, и они прочешут весь город вместе с его окрестностями.

– И сколько это всё займет времени? Сейчас то ты можешь ответить на этот вопрос?

– Наверное… – Егор начал бубнить себе под нос, – мы решили перебросить половину всех наших сил и такими темпами закончим к вечеру… параллельно можно заняться делами на той стороне… Да, – он повысил голос, – вечером, максимум под утро, разведчики будут уже в пути.

– Отлично. Узнайте любыми методами, что именно они задумали. С их силами вряд ли получиться провернуть что-то серьёзное, но к неожиданностям лучше быть готовым.

– Выходит, – сказала Женя, смотря Ване в глаза, и от этого взгляда ему снова стало не по себе, – мои услуги вам больше не нужны? Вы прорвались на ту сторону, а это значит…

– Извини, но я успокоюсь только тогда, когда увижу Петю. Связанного или мертвого.

– Так и знала, – она с презрением отвернулась от Вани, – потом тебе ещё что-то взбредёт в голову, а после этого – третье. Давай уж для антуража ты разденешь меня до гола, закуёшь в цепи и посадишь в подвал, в соседнюю каморку с Андреем.

Ваня не ответил, он лишь глубоко вздохнул и снова уставился на портал, стараясь думать о Седьмой, а не о девушке, которая находится буквально в паре метров от него.

***

Охота – это одно из тех искусств, которому юное человечество научилось в первую очередь и встроенный инстинкт охотника дремлет в каждом из нас. Казалось бы, по воле самой эволюции мы должны воспринимать охоту как повседневный ритуал, дарующий нам жизнь. Она давно должна была стать для нас чем-то естественным, вроде похода в магазин, не вызывающим ни единой эмоций, но, разумеется, это не так. Убийство, пусть и ради собственного спасения, никогда не станет естественным и повседневным поступком для всего человечества и современного общества. Мы можем развить в себе коллективную эмпатию к безголовым курицам, что лежат в магазине – их убил не я, а кто-то другой, когда-то давно где-то далеко на фабрике, но без дрожи в душе смотреть через оптический прицел в глаза приговорённого, без его ведома, к смерти зверя смогут лишь те, кто упорными тренировками пробудил спящий внутри себя инстинкт охотника.

«Я – охотник, а они – моя добыча», – шептал Олег себе под нос, – «Я – охотник, а они – волки, что загрызли стадо. Я – охотник, а они – кровожадные разбойники, не заслуживающие жизни». Аня и Кел делали вид, что не слышат его слов, и тихонько переговаривались между собой, на заднем сидении девятки.

– Не нравится он мне… – шаман с задумчивым видом потёр ладонью свой подбородок.

– А что случилось бы с тобой, окажись ты на его месте?