Слепые души (СИ)

 «Утёночек» – это ласкательное прозвище придумала я и первой назвала так Альбину, но теперь она гораздо чаще им пользуется. Когда я в первый раз обозвала её так, она засмеялась и спросила: «Почему утёночек?» Я сказала, что очень люблю утят: они очень милые, пушистые и жёлтенькие.

 Её рука соскальзывает мне на плечи, обнаруживает, что я одета.

 – Ты уже встала? Который час?

 – Около семи.

 Альбина садится в постели, разминает шею, вращая головой.

 – Что ты так рано вскочила, малыш?

 – Что-то плоховато спалось. Извини, что разбудила… Мне скучно без тебя.

 Она гладит меня по голове, целует в обе щеки, в лоб и в губы.

 – Опять кошмары снились? Бедный мой утёночек…

 Её голос – тёплый, хрипловатый со сна, и в нём искреннее участие. Да, в прикосновении её руки есть и что-то материнское, трогательное, от чего в глазах щиплет, а горло сжимается. Она вдруг начинает меня раздевать – расстёгивает мне джинсы, закатывает вверх футболку.

 – Ты чего, Аля? – смеюсь я.

 – Ты должна дать мне компенсацию за то, что разбудила меня на час раньше, – отвечает она.

 – Аля, Мадина скоро придёт, – сопротивляюсь я.

 – А мы успеем!

 И она борцовским приёмом бросает меня на кровать – я успеваю только взвизгнуть. Я вмиг оказываюсь раздетой догола, и Альбина набрасывается на меня с новыми силами. Она щиплет, кусает и щекочет меня, заставляя меня визжать и хохотать, и я боюсь, как бы Рюрик не услышал, но Альбина вытворяет такое, что я не могу молчать.

Глава 7

 Доктор Андрей Фёдорович Якушев (так было написано на табличке на двери его кабинета) посмотрел снимки пояснично-крестцового отдела моего позвоночника «в профиль» и «анфас» и сказал:

 – Ну, что вам сказать… Всё как будто в норме, поражения дисков не наблюдается. Как ваши ощущения?

 – Сильной боли уже нет, – ответила я. – Двигаться, слава Богу, стало можно без ограничений, но пару раз немножко ныло… И опять отдавало в колено.

 – Значит, нужен ещё один сеанс массажа. (Я содрогнулась при этих словах: точно такие же сказало чудовище с глазами-угольками, мерещившееся мне ночью в доме Альбины.) Проходите, раздевайтесь, ложитесь на стол.

 Я спросила:

 – А сколько ещё нужно таких сеансов?

 – Полагаю, до полного исчезновения симптомов, – ответил доктор. – А если по-хорошему, то и после их исчезновения вам следовало бы прийти пару раз.

 Альбина сказала:

 – Настенька, сколько Андрей Фёдорович скажет, столько и будем приходить.

 Я снова легла на стол, и горячие, излучающие тепло руки доктора стали, как и в прошлый раз, разминать мне спину и гнуть меня в бараний рог. Теперь это было уже не больно, только чувствовалось сильное тепло в спине. По всем нервам бежали импульсы, отдаваясь где-то у макушки мурашками и дрожью. А потом я вдруг ушла в себя, как будто на какое-то время отключившись от телесных ощущений. Фокус моего внимания переместился в самые глубокие недра сознания, вокруг меня как будто образовался кокон, не пропускавший ко мне никаких ощущений извне. Не стало ни доктора, ни стола, ни кабинета, даже самого моего тела с его болью не стало, но я не перестала быть. «Я есть», – определённо знала я. «Я мыслю, а следовательно, существую», пусть и в несколько иной форме. Я не перестала быть собой, ничего не забыла, но в эти мгновения всё куда-то отдалилось, отступило за какую-то грань. Никто не отнимал у меня этого багажа, и, более того, багаж этот был даже ещё больше и тяжелее, чем я себе представляла. Было что-то ещё – десятки прошлых жизней, сотни пройденных мной дорог, тысячи встреченных мной людей и миллионы сказанных мной слов. Мне казалось, что я вот-вот переступлю какую-то черту,  занавес поднимется, и на меня взглянут десятки моих «я», вернее, моё одно-единственное «я» во многих воплощениях, сияющее всеми своими гранями, мной забытыми…

 – Ну, всё, встаём, одеваемся, – сказал голос доктора.

 Вернулось моё тело, вернулись массажный стол и кабинет, и Альбина по-прежнему сидела на стуле у докторского стола. Когда я оделась и вышла из-за перегородки в кабинет, доктор в этот момент клал в ящик своего стола две купюры – тысячную и пятисотрублёвую. У меня немного ёкнуло в кишках. Полторы тысячи за приём! А это второй, значит, Альбина отдала уже три тысячи.

 – Захотите спать – спите, – сказал мне доктор. – Физические нагрузки сейчас для вас нежелательны, надо поберечься. Да и вообще, на будущее, вам с этим надо поосторожнее. С лейками пусть бегают мужчины. – Доктор усмехнулся. – Или, если они у вас такие ленивые, то таскайте хотя бы по пол-лейки. А чтобы физическая нагрузка не становилась для вашего организма таким большим стрессом, она должна быть регулярной.

 – Да я понимаю это, Андрей Фёдорович, – вздохнула я. – Гимнастика и всё такое.

 – Кстати о гимнастике. – Доктор выдвинул ящик стола – не тот, куда он убрал деньги – и достал тонкую брошюрку. – Вот комплекс специальных упражнений, разработанный мной. Здесь есть упражнения для всего тела, а не только для поясничного отдела. Также здесь есть рекомендации по образу жизни, питанию – в общем, посмотрите и что-то для себя почерпнёте.