Слепые идут в Ад

Шлиссенджер остановился, повернулся к столбам лицом и решительно перечеркнул внезапно засверкавшим мечем ущелье. В воздухе вспыхнул огненный крест, раздался сильный грохот, каменные глыбы, казалось, взорвались и погребли под собой огненные столбы.

– Вы целы? – Эйб разгорячено дышал.

– Кажется. – гранитным осколком, мне пробило рукав и поцарапало руку.

– Ущелье было перегорожено грудой раскаленных камней, которые шевелились, как живые.

– Бежим. – поторопил мечи Шлиссенджер. – Это слишком ненадежная защита.

Некоторое время мы двигались по ущелью, настороженно оглядываясь вокруг. Мои нервы были на пределе, и я чувствовал, что готов открыть огонь при первом же шорохе за камнями. Чуть поостыв от недавнего приключения, Шлиссенджер попросил закурить, и мы оба остановились.

– Если б вы знали, какая мука провести столько времени без сигарет. – сказал он, наклоняясь и прикуривая от поднесенной мной спички.

В этот миг раздался сухой короткий щелчок, и половинка сигареты Шлиссенджера упала, срезанная пулей.

– Че-ерт! – взвыл Эйб, бросившись на землю и откатившись в сторону.

Но больше выстрелов не последовало.

– Странно. – сказал я.

Мы начали медленно переползать за камнями, стараясь выбраться из опасного ущелья.

– Одно утешает, – шепнул мой спутник, – это люди. И вероятнее всего из нашей экспедиции. А с людьми мы как-нибудь да справимся. Хуже будет, когда сюда доберутся эти. – он выразительно кивнул в сторону красноватых камней в отдалении, все еще дымившихся после обвала.

Миновав ущелье, мы вышли к пологому склону, спускавшемуся в усыпанную каменными глыбами ложбину. По ее дну струился едва приметный ручей. Эйб нагнулся и принялся жадно пить, зачерпывая воду рукой, вдруг из-за ближайшего валуна, метнулась какая-то тень. Человек сбил Шлиссенджера с ног и прыгнул на меня. Мы покатились по склону. Искаженное злобой лило, покрытое многодневной щетиной, и безумные глаза нападавшего показались мне знакомыми, но я не успел хорошенько рассмотреть его. Он душил меня изо всех сил, а я отбивался, как мог. Мой пистолет отлетел при падении в сторону, и теперь приходилось полагаться только на собственные руки. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы сзади неожиданно не прогремел выстрел. Мой противник нелепо брыкнул ногами и больше не шелохнулся. Я увидел Машу, стоявшую в двух шагах от нас с пистолетом в руках.

– Вставайте. – сказала она, вытирая лоб. – Как же я устала!

– Что тут у вас происходит? – вверх по склону торопливыми шагами взбежал Шлиссенджер. Увидев девушку, он остановился как вкопанный и удивленно уставился на нее. – Откуда ты, прелестное дитя? – в его голосе, несмотря на насмешку, зазвучали резкие недовольные нотки. – Я тебе куда приказал идти?

– Разве отсюда, выйдешь? – безнадежно махнула она рукой.

Только тут я поймал себя на мысли, что они разговаривают по-русски, и ничуть меня при этом не стесняются. Я уже давно кое о чем догадывался относительно этой парочки, но если бы я взялся сразу осмысливать все, что мне довелось увидеть и услышать за последние два часа, то, думаю, клинический исход был бы мне обеспечен.

Я выбрался из-под тела своего противника и склонился над ним. Его лицо недаром показалось мне знакомым. Это был Лабриман, невероятно изменившийся и как-то весь распрямившийся перед смертью. Он исхудал и осунулся, тонкий нос с горбинкой был обтянут прозрачной кожей.

Я невольно перевел взгляд на Машу. Она тоже выглядела далеко не лучшим образом, одежда была оборвана, лицо грязно и измучено. Маша болезненно щурилась на солнце. И этой испуганной, потерявшеюся в горах девочке Шлиссенджер вычитывал мораль.

– Твое дело было выходить через Лхасу.

– Но я не смогла. – покачала она головой. – Мы сбились.

Презрительная улыбка скривила губы Абрахама.

– Какое мне до этого дело? У тебя был приказ. Кто теперь передаст мою информацию?

– Эйб, прекрати немедленно! – вспылил я. – Что ты себе позволяешь? Она же совсем ребенок… к тому же полностью истощена!

Шлиссенджер полоснул меня холодным взглядом и отвернулся.

– Этот ребенок, в отличие от вас, – процедил он сквозь зубы, – провоевал все шесть лет, и еще два года до этого провел в тренировочных лагерях для диверсантов. В Тибете она не первый раз. Советую посмотреть Лабриману не в лицо, а в затылок. Хороший выстрел, правда? Так что руки у нее не дрожат. Я знаю, чего требую.

– Я могу все объяснить. – вяло сказала Маша.

– Оправдываться будешь не здесь и не передо мной. – оборвал ее Эйб.

Он направился к ручью, набрал во фляжку воды и, вернувшись, протянул ее девушке.

– Попробуй рассказать, как вы сюда попали.

– Я не знаю. – мрачно заявила она. – Когда вы приказали мне уходить, я промедлила. Из-за Лабримана, он от меня не отходил. Пришлось взять его с собой. Целые сутки пропали…

– Понятно, – кивнул Эйб, – ты опоздала и пересекла вместе со всей экспедицией границу внутреннего круга.

– Какого еще внутреннего круга? – встрял я.

– Не важно. – отмахнулся мой спутник. – Продолжай.