Слепые (СИ)

Но это я так думала. А мой малыш был другого мнения и решил появиться на свет раньше. Роды начались внезапно. Я мыла посуду, когда резкая боль внизу живота пронзила меня. Тарелка полетела на пол. Семён, сидевший за столом, подхватил меня на руки и донёс до машины. Ближайшее поселение было недалеко, а мне казалось, что мы едем вечность. В нём был только небольшой медицинский пункт, с единственной медсестрой. Эта большая женщина буквально вытащила нас с малышом. Казавшаяся грубой на вид, она обладала горячим и добрым сердцем. Мальчик родился семимесячным, слабым. Всё, что могла она сделала для нас. Оборудования не было никакого, но она сотворила чудо. Через неделю после родов, Семён привёз нас домой. Малыша мы укутали в большой пуховый платок, который передала мать Сёма. Дома нас ждал сюрприз — ребята постарались и смастерили нам кроватку, принесли огромные сумки малышкового приданного. Я сама как-то не успела ещё об этом позаботиться. Мелкий настороженно косился в сторону шевелящегося комочка.

— Вы подружитесь, — потрепала я его по холке.

— Как ты назовёшь малыша? — спросил Семён.

Этот вопрос был болезненным. Я не знала, как назвать собственного сына. Он уже семь дней жил со мной, хлопал своими рыжими ресничками, а имени я ему не придумала.

— Если ты не назовёшь ребёнка сейчас же, я сам его назову. Буду звать Рыжик или Лисёнок, очень даже подходит, — ворчал друг, с первого дня жизни, пытавшийся узнать имя будущего крестника. На эту роль он вызвался сам, а я согласилась.

— Захар, его зовут Захарка.

— Захар, значит, Максимович, — подошёл Сёма к кроватке и улыбнулся спящему малышу.

Захар рос болезненным, но стойким мальчиком. Когда ему исполнилось 6 лет, мы покрестили его. Семён, как и хотел, стал крёстным папой. Крёстной мамой у Захарки была та самая медсестра, с которой мы сильно сдружились. Сын был копией отца: рыжий, с голубыми глазами и ямочками на щеках. Захарка подружился со всеми парнями, приходившими к нам пострелять и пометать ножи, и сам неплохо справлялся с оружием. На шестой день рождения я подарила ему те самые сурикены, которые когда-то прихватила у Тима.

Макс не объявлялся, его образ в памяти заменил мальчонка, который бегал рядом со мной и задавал кучу вопросов. Иногда ночью на меня накатывало то чувство горькой обиды, от которой хотелось выть в голос, но даже этого я себе не позволяла. Тем более не позволяла думать себе и о Яре. Мысли о нём я засунула глубоко-глубоко, верить мужчинам после измены Макса — это не про меня.

Мелкий постарел и уже не успевал за мной на пробежках, но оставался верным другом и охранником. Он ни на шаг не отходил от Захарки.

В городе было не спокойно, однажды Семён, который постоянно гостил у нас, привёз новость, о том, что началась война. Никого это не удивило, после моего разгрома систем Погружений в Возмездии начались волнения, Совет пытался их утаить, но ребята, бывшие координаторы и часть военных, распространяли всю имевшуюся у них информацию. А я думаю, и активно участвовали в Сопротивлении. Сейчас же лидеры Доблести и один из лидеров Возмездия официально перешли в Сопротивление. Это случилось после гибели группы этого лидера Возмездия в Погружении. Сам он еле остался жив. Зная Тима, я была уверена, что это допустил он. Столько лет вирус Погружения не убил никого, значит Тим успел и внедрил антивирус, иначе быть не могло. А тут целая группа. Хотя шанс, что диверсанты усовершенствовали свой вирус и обошли программу Тима, тоже есть. Зато теперь точно стало понятно, кто стоял во главе этого безумия. Два года назад при странных обстоятельствах погиб Станислав, лидер Возмездия. А Герман занял весомое место в Совете. И при нём правой рукой был Зеро, мелькавший на всех плакатах и билбордах рядом с Германом. На место Станислава Возмездие выбрало ещё одного лидера, но о нём не было ни слышно, ни видно за пределами города. Пока не погибла его группа, тогда он открыто объявил о не подчинении Совету, обнародовал информацию о Погружениях и секции Управленцев, о диверсантах и Германе. Совет объявил всех перешедших на сторону Сопротивления изменниками. По близлежащим городам и округе разошлись тысячи листовок с фотографиями повстанцев. За каждого было назначено вознаграждение. Каково было моё удивление, когда я увидела фото Яра. Он был тем самым лидером, который осмелился выступить против Совета. На других листовках мелькали знакомые лица: Тим, Катя, Макс, я, много лиц из Управленцев, Возмездия и Доблести, даже Рум.

Я бережно убрала фото с Максом. Просто захотелось иметь хоть что-то о нём.

Занятия я прекратила. Городские власти объезжали всё вокруг выискивая повстанцев. Семён предложил перебраться на ферму, но видеть Марьяну у меня не было никакого желания. Мы с Захаром большую часть времени оставались одни в нашем домике, надеясь, что, люди Совета на поедут в такую глушь из-за одного дома. Но мы ошибались. Однажды ночью к дому подъехало три вездехода. Мелкий заметил их приближение. Уйти все вместе мы бы не смогли. Я перекрестила сына, фото Макса сунула в тревожный рюкзак Захару.