Слесарь 4

— Ишь, ты! Заплачу! А нам кто заплатит? Что обратно вернулись? — продолжал тараторить бровастый.

— Может, вы мне должны сами приплатить. Что спас вас от рудников и товар ваш от изъятия, — лениво раскрыл я возможные последствия встречи контрабандистов с гвардейцами.

— Чего мы должны тебе верить? За тобой же гонятся. Не вали на нашу голову свои беды! — не сдавался бровастый, а, вот, взгляд усатого мне не понравился. Что-то он решил для себя и, похоже, собирается снова рискнуть, опять сделал незаметный, как сам считает, шажок ко мне. Придется учить, пока без пролития крови, подумал я, как усатый крепыш сделал шаг назад. Смотри ка, прямо мысли читает, непростой человек, получается, есть у него, что-то похожее на мое умение. Использует его только слабенько, на безлюдных тропинках много не натренируешь такое умение.

— Вам тоже приплачу за беспокойство. Дам один золотой, если позовешь нужного мне человека сюда, — решил я начать торговлю за возможные услуги с их стороны. Одна угроза смерти не очень хорошо работает, тертые это мужики.

— Что, аж целый золотой? — издевательски забубнил снова бровастый, — за такие огромные деньги сам себе ищи поводырей.

— Да, один золотой. Больше нет, надо еще поводырю заплатить, — довольно равнодушно объяснил я свои денежные дела, — Выбор у вас небольшой, или помочь мне или остаться тут лежать, с проколотыми коленями. Или можете сидеть. Только ходить не получится. Пока до деревни доползете, я далеко буду, или не доползете и помрете от потери крови.

Наконечник копье стремительно приблизился к груди усатого, я одним движением перетек к нему поближе:

— Пора делать выбор. Потом будешь ты, разговорчивый, — я подпустил металла в голос. И, точно, ударил бы, момент такой пришел, что медлить больше нельзя, тут и сейчас решается, кто будет отдавать приказы.

Усатый посмотрел на приятеля и тот сразу сорвался с места:

— Хорошо, приведу тебе человека. Деньги приготовь, — и сразу же исчез из сарая.

Я осмотрелся и заметил наблюдательное гнездо, оборудованное под крышей, в виде насеста, смотрящее в сторону деревни. Вот туда мне и надо, но усатый сверлит подставленную половину лица злобным взглядом, и я понимаю, что его пора нейтрализовать. И к возвращению неизвестно скольки мужиков из деревни, хорошо бы зафиксировать его понадежнее, есть у него характер, точно нападет, едва отвлечешься на разговоры. Тяжелый характер, но есть.

Пятка копья крутанулась и ударила точно в затылок крепыша, он рухнул на земляной пол. Я быстро скрутил ему сзади руки приготовленной веревкой и едва успел убрать лицо, как он вслепую ударил затылком, метя мне в нос.

До чего настырный мужик, подумал я и не дожидаясь следующих гостинцев, еще раз ударом по голове отправил усатого в беспамятство. Будет у него серьезное сотрясение, придется поболеть много, но выбора мне он не оставил своей упертостью. Да и по всему, он тут такой самый опасный, есть один такой. Посадил спиной к одному из столбов и прихватил его шею веревкой, теперь никуда не денется.

А сам оставил копье и полез по допотопной лесенке к смотровому окну, оценить окрестности и посмотреть, кого бровастый приведет из деревни.

Ждать пришлось долго, не меньше полчаса, прежде чем мелькнули фигуры троих людей, спешащих к сараю, и я увидел, как одна фигура отбежала в сторону и стала обходить сарай по краю леса, маскируясь среди ветвей. Да, не ожидают они, что заберусь я на этот нашест и увижу заранее приготовления к посягательству на свою жизнь и добро.

Как и следовало ожидать, не могут местные без боя поступать, как указывает чужак. Превыше это чувство пренебрежения к чужому даже инстинкта самосохранения, доминирующего для деревенского жителя.

Чужой — значит, никто, одиночка, которого некому защитить, этого отношения я уже накушался выше крыши и теперь готов жестко доказать, что такое верно точно не в моем случае. Как только ступил на землю этого стороны света после перевалов в горах, так и пришлось доказывать, изредка только прерываясь.

Вскоре стали слышны голоса, двое взрослых мужиков нарочито громко спорили о чем-то, пытаясь отвлечь мое внимание на себя, в то время, как невидимый мне сообщник, пробирался к задней стороне сарая, надеясь подстеречь мою голову. Как только она покажется из ворот и зазевается.

Все, как всегда, на этой земле и ничего не меняется, сбиты у них настройки гостеприимства. И ограбить, и убить путника считается одной из доблестей этого мира. Ну, или просто обычным делом.

Вскоре двое разговаривающих подошли поближе, но не звали меня, пока третий сообщник занимал позицию у ворот. Доски были набиты на стенки сарая не внахлест и можно было увидеть, как при прохождении сообщника мимо немного темнели щели в стенке. Похоже, он пробирался на карачках, затемняя только нижнюю часть сарая, чего-то ведь понимает в скрытном перемещении.