Слесарь 4

Теперь у меня было на шестьдесят золотых больше, всего около трехсот монет и еще довольно много серебра, оставшегося от барона. Сумма приличная, на почти шесть лет скромной жизни, ведь кроме своих денег за парную, я забирал из кассы трактира четверть выручки за баню, чем очень выбешивал хозяина трактира, патологически не могущего расставаться с деньгами, которые попали к нему. Он мне остался должен еще за два дня работы, но забранная лошадь перекрывала эту сумму с лихвой и теперь с радостью от моего исчезновения жаба за пропавшую лошадь долгими зимними вечерами будет портить настроение неискоренимому скряге.

Хотя, чего это я, у него же оставался в полном ведении раскрученный бизнес, двое моих помощников для него авторитета не имеют от слова совсем. Да и крыше ихней будет сейчас не до бань и прочего. Когда кожу стаскивают с ноги чулком раскаленными щипцами, о парной не вспоминаешь.

С такими позитивными мыслями я устремился в сторону границы и использовав последние факелы, проехал пару небольших, спящих деревень, где на меня изредка обращали внимание собаки. Еще через пару часов накатанная дорога превратилась в редко используемую колейку и сплошной лес окружил меня со всех сторон.

Уже около шести часов я в пути, пора отдохнуть и лошадке и мне. Рассвет будет еще через пару часов и лучше поспать в это темное время, чем ехать неизвестно куда.

Я свернул на неширокую тропинку влево и через пятьсот метров устроил привал на маленькой полянке. Снял тюки с лошади и устроил себе небольшой бивак, не став разводить костер, чтобы не терять время для сна. Проснулся через пару часов, чувствуя себя отдохнувшим, перекусил немного сам и покормил лошадь. Закинул тюки на нее, осторожно подошел к основной тропке, прислушался и никого не услышав, повел в поводу свою помощницу. Вел до тех пор, пока немного не рассвело, тогда запрыгнул на лошадь и ехал, пока позволяла тропинка.

Заметив свежие следы от конских копыт, я понял, что тропинка эта не так уж и пустынна, судя по отпечаткам, две лошади прошли к границе вчера.

— Значит, будут скоро возвращаться, — подумал я и, на всякий случай, снарядил копье. Встреча с контрабандистами может получиться непростой, не любят они посторонних людей у себя на пути, искренне считая себя хозяевами леса и потайных троп.

Вел в поводу лошадь и искал высокое дерево, чтобы удобно забраться повыше и осмотреть местность. По моим подсчетам, я уже должен подъезжать к границе, здесь никак не обозначенной на местности. Через полчаса поисков увидел такое подходящее дерево, знакомую сосну-ель, выше остальных соседок на пять метров и с удобными, идущими с самого низу ветками. Росла она в паре сотен метров от тропинки, и я решил добраться и посмотреть по сторонам, чтобы хоть немного определиться, с тем, что ждет меня впереди. Пробираться через сплошной лес оказалось очень непросто, приходилось сильно шуметь, чтобы пробить путь для лошади, но все рано или поздно кончается и вскоре я привязывал уздечку к крепкой ветке.

Начал осторожный подъем по толстым веткам, невольно вспоминая свое спасение на таком же дереве, с такими же фито иголками.

Когда поднялся выше основной массы деревьев, перспективы впереди немного определились, гряда довольно высоких холмов, наверняка, обозначала границу. До них примерно два километра, и они сами по ширине занимали полтора километра, такой значимый рельеф местности, который придется мне учитывать.

С других сторон и сзади ничего не разобрать за сплошным покровом леса, это и ладно, мне только вперед и надо, но холмы — это открытая местность, заезжать путнику, желающему остаться незамеченным изо всех сил, на эти небольшие высоты — ни к чему. Придется объезжать по широкой дуге, надо искать тропинки по дороге, чтобы свернуть влево или вправо. Через сплошной лес ломиться — это не вариант, шумно очень и трудно, кто угодно подберется незаметно к тебе.

Только спустился и начал отвязывать лошадку, кинул вокруг поиск и тут же пришел ответ, крупная группа конников быстро скачет по покинутой мной тропинке и скоро проскачет мимо того места, где я сквозь кусты углубился в лес.

Я сразу прихватил за морду лошадку, заволновавшуюся от ржания нескольких жеребцов и шума, производимого ими, прихватил и начал наглаживать, успокаивая и страхуя в такой неподходящий момент от того, чтобы простое животное призывно заржало.

Конники проскакали мимо, и я, перестав придерживать морду лошади, снова вскарабкался на дерево, понимая, что мне надо наглядно убедиться, куда они проскачут и кто это такие. Хотя, уже и сам понимал, что никем, кроме гвардейцев, это количество конных быть не может. И посланы они точно за мной.

Значит, не выдержал все же писарь до семи часов, вскрыл конверт и прочитал его. Часа в три или четыре, похоже.