Слева молот, справа серп

– Теперь понятно, почему их загнали в последний вагон и отрезали пути к сказочным яствам. Я, конечно, не против, но… Но какая несправедливость, Джоки! – воскликнул Роман. – Я об этих несчастных людях, втиснутых в аббревиатуру ИТР. Бедолаги целыми днями околачивают хером стены флагмана советской радиоэлектроники. От безделья их физиономии стали так же безжизненны, как фотографии, висящие на Доске почета. Два раза в месяц они подходят к окошечку кассы, не понимая, за что им, собственно, платят деньги. И вот им выпал шанс поработать. Не на крохотном дачном участке, половину которого занимает выгребной сортир, а в чудном яблоневом саду. Им выпал шанс, а одновременно и честь, быть хоть чем-то полезным стране. А их поселили в плацкартный вагон, да еще и отрезали путь к настоящему Эдему на колесах. И придется им под водку давиться вареными курами, яйцами и бутербродами с зельцем. Кстати, Малютка… А где мы будем жить в Лимбажи?

– Рома, хватит. Хватит этих длинных и никчемных монологов. Если ты так переживаешь за людей из ИТР – можешь с ними делиться. А жить мы будем в поезде.

– То есть как в поезде? – удивился Марьин.

– А в чем, собственно, неудобство?

– Еще какое неудобство. Две ночи три человека должны провести в ограниченном пространстве. А духота усиливает запахи, – возмущался Андрей.

– Главное – не спать на верхней полке, – посоветовал Рома. – Все амбре будет подниматься под потолок. Так что жребий со спичками неизбежен.

С каждой минутой на перроне становилось все больше пребывающих в состоянии бездумного возбуждения людей. Не соображающие, что происходит, дети. Женщины с буклями и цветами, провожающие отцов семейств. Диктор по вокзалу с выражением читала здравицы во славу трудовых подвигов на всех фронтах.

– Вот житуха, а! Что ни день, то сражение, – заметил Хузин. – А потом говорят, что много пьем. Мы не пьем, а славим победы.

– А вот интересно, на каком месте идет СССР по количеству алкашей на душу населения? – поддержал друга Марьин. – Думаю, что в первую пятерку мы точно входим. А может, и вообще в лидерах. Просто руководство страны об этом из скромности умалчивает.

Малютка Джоки нахмурился:

– Только вот не нужно этих разговоров в поезде вести. А не то и для меня, и для вас сбор яблок может стать основной профессией.

Машинист дал протяжный гудок. Яркая женщина в расклешенных брюках и босоножках на пробке кричала Юре, чтобы он обязательно позвонил и не злоупотреблял. Рядом стояла девочка в закаканной голубем блузке. Из-за ушей торчали неестественно прямые косички. Малышка посылала отцу воздушные поцелуи. Медь зазвучала торжественнее, и поезд медленно тронулся. За окнами показалось самое мрачное строение в городе – здание Центральной тюрьмы. Бурый с выщерблинами кирпич, ряды колючей проволоки. Прильнув к узким зарешеченным оконцам, составу махали зэки. Пассажиры московского и ленинградского направлений с любопытством и страхом смотрели на древний острог. Многие видели в его силуэтах немое предупреждение.

– О чем задумался, Ромка? – поинтересовался Малютка.

– Да так… У меня сын друга там под следствием сидит.

– За что скрутили?

– За непреднамеренное убийство.

– Меня эта формулировка всегда удивляла. Кого отправили к Богу?

– Бабульку. Поддали компашкой и рванули в Юрмалу. В хозяйственном купили дымовые шашки для борьбы с садовыми вредителями. Похулиганить удумали. Сошли в Майори, а там на вокзале туалет деревянный.

– Знаю. Зеленый такой. С ржавым гвоздем и нанизанными на него газетами.

– Ну вот. Смотрят, а в туалет какая-то бабулька зашла. Они чуток подождали и через щель под крышей дымовуху забросили. Крики, вопли; они – удирать. А поблизости как раз энтузиасты из добровольной народной дружины прогуливались. Ну, ребят и приняли.

– А убийство тут при чем?

– Они когда шашку кинули, божий одуванчик уже панталоны успела снять и присесть. А тут дым, шипение. От страха тетка вскочила, запуталась в панталонах – и головой о бетонную перегородку. Говорят, будь она в трусах – шансы выжить оказались бы выше. Нелепая смерть… А у нее еще и сын капитан второго ранга. Тот вообще грозился их кортиком порешить. В общем, впилят парню срок.

– Лишнее доказательство, что трусы не только сексуальнее, но и безопаснее панталон. А сколько лет идиотику? – спросил Джоки.

– Ну почему идиотику, Джоки? Восемнадцать ему.

– Рома… Я, ты, Андрюха. Все мы в детстве хулиганили. В дверь позвонить и убежать, снежок в открытое окно бросить, в сад какой залезть. Но женские сортиры дымовыми шашками забрасывать… По мне, он идиотик, угробивший ни в чем не повинную старушку. Ладно, пора обживать купе.