Слеза ангела

– От чего? От того же, от чего умрем все мы, – брат хмурится и тянется за кубком. – Отец умер от жажды. Не захотел последовать моему совету, слушал этого дурака аббата Алануса, верил в вечное спасение – вот и прибрал Господь его грешную душу.

Он делает жадный глоток и нарочно не стирает с губ густую, точно молодой мед, кровь. Клер бледнеет еще сильнее и пытается отстраниться. Луи, прислуживающий нам за столом, торопливо крестится, бормочет что-то себе под нос.

– Мне кажется, твоей супруге, – слова даются с трудом, язык не поворачивается назвать Клер его супругой, – не интересен наш разговор. Уже поздно, пусть она идет спать.

– Ты прав, брат, брюхатым бабам нужно побольше отдыхать, – Гуго участливо улыбается, а в глазах его плещется безумие, цветом похожее на кровь в его бокале. – Можешь идти, жена, – он убирает руку с живота Клер, и та, ни на кого не глядя, неуклюже выбирается из-за стола.

«Я убью тебя, Гуго де Берни, – мысленно обещаю я брату. – Видит Бог, я тебя убью…»

Комната стылая и сырая, огонь в камине не справляется с холодом, гобелены на стенах колышутся от сквозняков, рука, сжимающая под одеялом меч, ледяная. Я давно привык спать с оружием, еще со времен Антиохии.

Гуго придет, я кожей ощущаю его ненависть и его нетерпение, помню жадный взгляд, направленный на перстень. Брат такой же, как я, он чувствует исходящую от камня силу и непременно захочет его отнять. Он придет, я знаю и жду…

Когда дверь бесшумно отворяется, огонь в камине уже едва горит. Сквозь ресницы наблюдаю за приближающейся тенью. Ноздри ловят горько-соленый запах крови, рот наполняется слюной и такой же соленой горечью – это зверь, дремлющий во мне, рвется наружу. Перстень недовольно ворчит, и наваждение исчезает. Тень соскальзывает со стены, приближается, запах становится невыносимым.

Пора!

Клинок с привычной легкостью входит в человеческую плоть. Нажимаю на рукоять сильнее, открываю глаза. Лицо Гуго совсем близко, в бесцветном взгляде – детское удивление, крапленную болезнью кожу заливает смертельная бледность, кинжал со звоном падает на каменные плиты.

– Ублюдок…

Не хочу слышать, отталкиваю от себя умирающее тело, набрасываю на плечи плащ, выхожу на замковую стену.

Над головой звезды: колючие, чужие. Камень пьет их холодный свет, а я чувствую его бесконечную, веками копившуюся усталость. Камень – хозяин и пленник, он мечтает о свободе так же сильно, как мы, человечки, мечтаем о бессмертии…