Слеза Ангела

Мария решила скопить от своей скудной зарплаты немного денег и купить маленькую козочку, чтобы вырастить ее и иметь молоко. На рынок она с Викторией пошла рано утром в воскресенье. Он находился всего в двух километрах к северу от центрального Каракола (Пржевальска). Там продавали в основном овец, лошадей, красивые кожаные седла, но можно было купить и козленка. Дорогой опять открылся волшебный вид на горы, душа маленькой девочки ликовала, и она крепче вцепилась в бабушкину руку. Подходящего козленка сторговать так и не смогли, денег не хватило, но Мария купила немного мяса, чтобы сварить дома непостной похлебки и немного халвы и лукума, восточных сладостей для внучки. Скушать их она советовала по дороге домой, чтобы Надежда не знала, на что были потрачены деньги. Но Вика есть одна, отказалась категорически – она угостила бабушку и проследила, чтобы та все съела, затем немного поела сама и спрятала в кармане завернутый в газету сладкий кусочек для своей мамы.

В этот день Надежда плакала, просила прощения у своей маленькой дочки, но…через неделю в пьяном виде опять избила ее и выгнала на улицу за то, что она не убралась в комнате после очередного маминого гостя. Бабушка в этот вечер почему-то долго и усердно молилась возле иконок в углу. При этом на глазах ее были видны слезы. В 1895 году в Караколе была построена из дерева красивая Свято-Троицкая церковь, но в годы советской власти она была закрыта. В ней обустроили спортзал. Возвращена была она в собственность православной общины лишь в 1995 году. Поэтому верующие люди могли помолиться только у себя дома.

Виктория спросила у бабушки, когда та закончила, с кем она разговаривала в углу и почему плакала. Мария, как могла, объяснила внучке, что обращалась к Богу, что Он всесильный, всех видит и слышит и помогает тем, кто в Него верит и обращается к Нему за помощью. А еще бабушка сказала, что просила Бога вразумить Надежду, чтобы та бросила пить и чтобы Виктория росла счастливой.

– А я могу, о чем ни будь попросить Бога? – спросила девочка.

– Нет, ты некрещеная, тебя Он не услышит,– ответила Мария, но видя, что внучка вот-вот заплачет, добавила, – я тебя свожу к священнику, чтобы он провел обряд, только ты не говори матери.

– Хорошо,– почему-то шепотом произнесла Виктория.

В ближайшее воскресенье бабушка повела ее ближе к центру города через три улицы в большой каменный дом, где жил священник. Тот внимательно выслушал Марию и попросил подождать в соседней комнате, пока он переоденется. Это был старенький и худой мужчина невысокого роста с седой бородкой и жиденькими седыми волосами на голове. Но когда он вышел в облачении священнослужителя, то показался Вике большим и строгим волшебником. Комната, в которой происходило крещение, была большой и квадратной, все стены были увешаны иконами, с которых смотрели строгие лица. Посередине стоял большой медный таз. Батюшка велел девочке раздеться догола и присесть в этот таз, а сам стал поливать сверху из ковша прохладной водой на голову и худое тельце будущей христианки. При этом он приговаривал какие-то молитвы. Рядом стояла его супруга Любовь Петровна, со слов Марии, она стала крестной матерью для Вики. Девочка очень обрадовалась, что у нее теперь будет две мамы, одна из которых добрая и совсем не пьет вино. Потом священник дал полотенце, велел вытереться и одеться. Он еще зачем-то обрезал немного волос с головы и долго-долго читал по какой-то книжке странные слова, смысл которых Виктории был непонятен.

Жена священника взяла где-то медный крестик на веревочке, и батюшка привязал его на шею девочки, сказав при этом, чтобы она его никогда и ни при каких обстоятельствах не снимала. «Теперь Бог видит и слышит меня, и я могу в любое время к Нему обращаться», подумала юная христианка.

Матери она ничего не сказала, но однажды, когда та пьяная лежала на своей кровати, Виктория встала перед иконками бабушки. Молитв она никаких не знала и просто просила Бога, чтобы Он помог родительнице бросить пить. Она так увлеклась, что не заметила проснувшуюся Надежду, которая стояла сзади ее в полном недоумении.

– Это чего ты тут делаешь?– спросила она – может ты, и крестик носишь?

Она резко повернула дочь к себе и, увидев на груди дочери медный крестик, замахнулась, чтобы ударить по голове, но…рука застыла в воздухе и довести свой пьяный

замысел до конца она не решилась. Виктория воспользовалась замешательством и выскочила на улицу, не успев надеть пальто. Дворняжка Марта вылезла из конуры, привычно заскулила и завертела хвостом. Вика залезла в ее домик, обняла свою лохматую подругу и они уснули. Разбудила ее пришедшая с работы бабушка. Она привела внучку в дом, и может быть впервые, резко накричала на свою дочь, обзывая ее разными матерными словами. Та растерялась, молча, выслушала монолог разъяренной Марии и ушла на свою кровать. А Виктория поверила, что Бог помог ей избежать незаслуженного избиения.