Слеза Бога

Они проехали центр города и свернули на узкую, почти деревенскую улочку. За невысоким забором виднелся дом, вернее домик – в два этажа, с резным крылечком и нарядными резными же наличниками.

– Это родительской дом, – сказал Иван, – мама только в прошлом году умерла…

– Мама, это же теремок! – в восторге закричал Ежик.

Внутри домик оказался довольно комфортабельным и просторным – наверх из прихожей вела лестница с резными перилами.

– Отец, когда на пенсию вышел, занимался… – улыбнулся Иван.

Ежик шагнул к лестнице, но споткнулся о перила и упал на ступеньки. Юля бросилась к нему, но была перехвачена сильной рукой.

– Вставай, сын, – сказал Иван, – мы, Чумаковы, всего добиваемся сами!

Ежик закусил дрожащую губу и ухватился за перила. Юлия прижалась к сильному плечу Ивана. Чумаков… Теперь они все будут Чумаковы. Иван сказал, что обязательно Ежика усыновит. И вопрос с Лешкой решил необыкновенно быстро – просто дал денег на ремонт квартиры. Тот что-то орал насчет того, что не намерен продавать сына, но свекровь быстро его утихомирила. Соседки были правы – свекровь вышла из больницы через три дня. Мало изменилась, только волосы пришлось обстричь, обгорели все. Ну, это ее не сильно портило – и так не красавица. Юля больше не хотела их вспоминать, они с Ежиком закрыли эту страницу своей жизни.

Иван много занимался фабрикой, заключил сделку о продаже, а на полученные деньги намерился построить новую чуть в стороне от города. Пока они решили пожить здесь, в доме его родителей, потом построят свой. Иван будет очень занят, но Юле не придется скучать – они с Ежиком будут гулять, и еще у нее есть перевод.

Какое это счастье – иметь рядом мужчину, который запросто решит все ее проблемы!

Иван с Ежиком возились наверху – двигалась мебель, счастливо визжал сын. Потом Иван свесился со второго этажа.

– Юль, а мы дома будем обедать или в ресторан пойдем?

Ну что же это такое, ведь в поезде ели всего два часа назад! Нет, этот человек как бездонная бочка, может есть непрерывно!

– В ресторан пойдем, – сухо сказала Юлия, – а то ты всю еду съешь, на ночь ничего не останется.