Слеза Евы

– Да не может такого быть. Придушить друга, который только-только начал к жизни возвращаться. Ну… это уж слишком. Даже для тебя.

Кимыч, по обыкновению строчивший что-то, поднял голову и посмотрел на него внимательно.

– Жениться, что ли, надумал?

– А если и жениться, то что?

– Давно пора! И давай, чеши отсюда! Мешаешь.

Шведов, улыбаясь, двинулся к выходу.

– А тетя Мотя не против? – вдруг спросил в спину Кимыч.

– Был лично ею благословлен. Иконой.

Кимыч покрутил головой.

– Рисковая бабка! Восхищаюсь!

Шведов хохотнул и вышел за дверь.

– Глафире привет! – услышал он вдогонку.

Глафиры в коридоре не было.

Шведов покрутил головой.

Куда она запропастилась?

Он заглянул в палату Бартенева. Вера Аполлоновна, дремавшая возле постели профессора, была одна.

Шведов спустился в холл и поискал Глафиру глазами. Где же ты?

Он сунул руку в карман, чтобы достать сотовый, а тот вдруг сам заверещал так, что Сергей вздрогнул.

– Это я, – услышал он странно напряженный голос Беленького. – У меня новость. Нашли Мягги.

– Он вернулся?

– Видимо, несколько дней назад.

– Черт! И вы только сегодня об этом узнали? Молодцы!

– Не гони. Да, мы узнали только сегодня, да и то…

– Что?

– Его нашли мертвым. Охотники. Случайно. За городом. Убит не менее двух дней назад. Пока мы с профессором возились…

– Да при чем тут профессор! Плохому танцору, знаешь, что мешает? Ты там один, что ли, во всем Следственном комитете? Ну и кто, по-твоему, его убил?

– Криминалисты говорят: рука та же.

– Значит, Пустоглазый разделался с хозяином. Плохо заплатили? – спросил Шведов, продолжая нервно оглядываться.

– Или вообще не заплатили. Он ведь труп после себя оставил, значит, подставил Тобика по полной. Если убрал его, значит, и остальным…

– На остальных плевать. Меня волнует Глафира. Я ее потерял.

– Что значит потерял? Когда?

– Да вот прямо сейчас. Велел ждать, вышел, а ее нигде нет.

– Черт! Ищи, я выезжаю.

Раз за разом набирая номер, Шведов выбежал на улицу. Глафиры пропал и след.

Кляня то ее, то себя, Сергей бросился вперед.

Глафира стояла у окна и думала горькую думу об утраченном сокровище. Где оно теперь? Кто купил пушкинское письмо? К кому попала «Слеза Евы»?

Странная все же судьба у этих вещей. Время носило их от человека к человеку сквозь столетия, а потом вообще унесло в неизвестность. Несбывшаяся любовь, недоставленное послание, недопетая песня.

И тут свозь горестные мысли в сознание пробился чей-то голос, произнесший фамилию Бартенева. Глафира оглянулась, но никого не увидела. Только девушка в регистратуре склонилась над журналом.

Наверное, почудилось. Думает об Олеге Петровиче, вот и послышалось. Она прошлась по коридору до лестницы, уже собралась дойти до кабинета Кимыча, чтобы поторопить Сергея, и тут увидела ЕГО.

Седовласый мужчина в медицинском халате прошел мимо, мазнул пустым, равнодушным взглядом и торопливо направился к выходу.

Глафира, как зачарованная, проводила его.

Она даже не поверила себе. Не может такого быть.

Мимо нее только что прошел «белый человек».

Глафира оглянулась в поисках Шведова, не нашла – ах да, он же к Кимычу пошел, – постояла секунду, решая, как поступить, и… направилась к двери.

«Пустоглазый», – вспомнила она, ища его глазами.

И тут же увидела. Халата на нем не было, только темная толстовка с капюшоном, которым он прикрыл заметную седовласую голову.

Бесполезно прятаться. Теперь она ни с кем его не перепутает.

Глафира перешла улицу и двинулась следом.

Минут пятнадцать они удалялись от госпиталя. Стараясь не потерять Пустоглазого из виду, она совсем забыла о Шведове, а вспомнив, стала, не спуская глаз с удаляющегося неторопливым шагом человека, шарить в сумке в поисках телефона. Кстати, почему Сергей сам до сих пор не позвонил?

Мобильника в сумке не было. Сразу занервничав, Глафира стала на ходу перерывать ее содержимое и вдруг явственно увидела свой телефон, лежащий на подоконнике в палате Бартенева. Она отвечала на звонок Моти, а потом Вера Аполлоновна попросила натянуть с другой стороны кровати простыню, чтобы у Олега Петровича не образовалось пролежней. Она бросилась помогать, а сотовый положила на подоконник.

Там он и лежит.

Получается, она осталась без связи, значит, на подмогу рассчитывать не придется. А если…

Глафира никогда ни за кем не следила и не представляла степень опасности.

А что, собственно, может ей угрожать? Пустоглазый шагает, не оглядываясь, следовательно, о слежке не подозревает. Она держится на приличном расстоянии, кроме того, всегда успеет нырнуть в магазинчик или парикмахерскую. У нее хорошо получается! Глупо будет упустить такой шанс, раз уж преступник сам попался ей на глаза.

Они прошли еще два квартала, а потом Пустоглазый свернул на небольшую улочку. Глафира сразу за ним не пошла. Притаилась за углом, а потом осторожно выглянула и только-только успела поймать глазом черную толстовку, заворачивающую во двор.

Ну вот и пришли.

Он быстро прошагала оставшиеся двадцать метров и увидела арку, открытые ворота и типичный питерский колодец.

Пустоглазого видно не было.

Еле сдерживаясь, чтобы не побежать, Глафира вошла во двор и оглянулась.

Двор был пуст.