Слезинка на щеке

Судьба, наконец, улыбнулась Доркас. Улыбка была жуткой, она принесла смерть. Но в тот момент и при сложившихся обстоятельствах случившееся можно было расценивать как неслыханную удачу. Доркас провожала его в аэропорт, когда Джино улетал в Калифорнию. На обратном пути, ведя машину, она включила приемник и услышала сообщение о крушении. Самолет взорвался на взлете и сгорел дотла. Уцелевших не было.

Доркас развернула машину и помчалась обратно в аэропорт. Ей пришлось пройти обычную в этих случаях процедуру допроса, разыгрывая роль потрясенной и безутешной вдовы. Она позвонила Фернанде, и та немедленно приехала, проявив достойное в данном случае мужество и великодушие, взвалив на себя хлопоты с похоронами. Не давая воли собственному горю, она бережно опекала Доркас, чуть ли не сдувая с нее пылинки из опасения, что свалившееся несчастье опять надолго прикует Доркас к постели. Переживания, несомненно, существовали, но совсем другого характера, нежели предполагала добрая Фернанда. Свободна, свободна, хотелось крикнуть во весь голос Доркас. Ее пьянила эта неожиданно свалившаяся буквально с неба свобода. Не дожидаясь завершения обычных в таких случаях формальностей, она даже имя сменила на прежнее.

Ей казалось, что она родилась заново. Ей предстояло заново учиться жить без страха и лжи. Фернанда нежно и заботливо опекала новоиспеченную вдову, не подозревая, какие мысли на самом деле одолевали хорошенькую головку Доркас. У Фернанды давно была запланирована поездка в Грецию, и она предложила Доркас сопровождать ее. Не в качестве гостьи, а как компаньонке. Всегда существовала необходимость что-то напечатать, привести в порядок наспех нацарапанные за день записи, так что Доркас могла оказать неоценимую помощь Фернанде.

Джино привык жить на широкую ногу, сорил деньгами направо-налево, и оставил жене и дочери крайне ничтожную сумму. Доркас была рада возможности сменить обстановку. Поездка в Грецию очень много значила для нее. Начало новой жизни должно было положить паломничество в память отца и Маркоса, которым так и не удалось осуществить свою заветную мечту и съездить в страну древних эллинов. К тому же, Доркас надеялась разыскать вдову Маркоса и, возможно, найти ключ к мучившей ее загадке. Да и долг в тысячу долларов должен был быть возвращен. Если миссис Димитриус известно хоть что-нибудь, Доркас Брандт должна это выяснить. Если ее догадки относительно Джино подтвердятся, то падут последние оковы, связывающие ее с прошлой жизнью.

«Доркас», — послышался из гостиной голос Фернанды.

Доркас обернулась, радуясь возможности отвлечься от беспокойных мыслей.

«Все переживаешь, дорогая, — взглянув на выражение ее лица, догадалась Фернанда. — Ну что с тобой поделать? Я понимаю, что на твою долю выпали тяжелые испытания. Я знаю, как тяжело для тебя смириться и жить с такой потерей. Но Бет необходимо, чтобы с тобой все было в порядке. Ты должна заботиться о своем здоровье».

Сочувствие Фернанды не было наигранным, она изо всех сил держала в узде собственные чувства, заглушая свою боль, ради Доркас и Бет надев маску спокойствия и беспечности. Но от ее неиссякаемого оптимизма иногда становилось не по себе. Она совершенно не представляла истинного положения вещей и понятия не имела, через что пришлось пройти Доркас и что она переживает сейчас. Бессмысленно пытаться раскрыть ей правду, даже если бы она была в состоянии ее принять. Пусть ее иллюзии относительно ее Джино останутся при ней. Теперь они уже никому не принесут вреда.

«Скажи, зачем ты стерла мел?» — поинтересовалась Доркас, стараясь, чтобы не задрожал голос.

Фернанда работала над гранками, недовольно водя карандашом по строчкам. Не поднимая глаз, она переспросила: «О чем ты, дорогая? Какой мел?»

Вот оно, подумала Доркас, вот почему она такая сдержанная. Она видела эти знаки. А потом они исчезли. Если Фернанда отрицает, что тоже видела их, то чему же верить? Неужели ее собственный рассудок сыграл с ней злую шутку. Не привиделись ли ей эти белые глаза лишь потому, что она постоянно опасается увидеть их вновь?

Призвав на помощь всю выдержку, Доркас терпеливо объяснила:

«В комнате, кроме учиненного разгрома, было еще кое-что. На спинке кровати мелом были нарисованы два белых кружочка. Зачем ты их стерла?»

Фернанда наконец оторвалась от гранок. Ее взгляд стал чуть менее наивным и простодушным.

«Дорогая, я вижу, ты расстроена, тебя что-то беспокоит, но я понятия не имею ни о каких белых кружочках. Ты уверена, что?..»

«Уверена», — резко перебила Доркас. Но ее уверенность слегка поколебалась. Неожиданно Фернанда отбросила карандаш в сторону.