Слезинка на щеке

Ослы шли твердо и неспешно по одним им ведомым тропам. Когда они повернули на следующий виток серпантина, Доркас посмотрела вниз на раскинувшуюся там деревню. Плоские серые крыши домов были покрыты глиной, защищающей их от солнца. Местами мелькало яркое пятно, но в целом пейзаж был черно-белым, пока глаз не упирался в голубой залив. Волны разбивались о белый песчаный пляж молочной пеной. Виднелось несколько лодок, вытащенных на сушу. В туманной дымке вдалеке проглядывала стоящая на приколе плоскодонка — может, это была лодка Джино, в любой момент готовая отчалить? Фернанда тоже смотрела вдаль на бухту, и Доркас подумала, догадывается ли она о предназначении этой лодки.

Фернанда оглянулась, очевидно, вновь придя в хорошее расположение духа: «Постарайся все запомнить, Доркас. Я не могу делать записи, трясясь на осле».

Она запомнит, подумала Доркас. Вряд ли она забудет хоть одну подробность этого дня.

Дорога привела их к подножью скалы, и здесь им пришлось спешиться и идти самим дальше. Ослы выше не пошли.

Доркас на мгновение остановилась, глядя на возвышающуюся серую громаду. На фоне серой стены черными восклицательными знаками были разбросаны кипарисы— там, где сохранилась почва для корней. На высоких каменистых стенах чернели разинутые пасти пещер. Вокруг все звенело от цикад, а позади громко кричали ослы, которым не терпелось спуститься домой. Место казалось безжизненным и пустынным, безусловно, это было последнее место, куда захочется прийти Джино.

Возглавляемые Фернандой, они вскарабкались по грубой почве ко входу и ступили на широкое открытое пространство, заросшее пиниями и кипарисами. Они стояли лицом к северной стене скалы, которую по диагонали пересекала длинная лестница, вырубленная в камне.

Когда они приблизились к стене, Фернанда остановилась.

«Посмотри!» — сказала она, указывая рукой. В скале был вырезан барельеф корабля. Маркос давно говорил ей про него.

«Такой прекрасный корабль! — говорил он. — Вырезанный в скале древними людьми».

Это была трирема, древняя греческая галера с тремя парами уключин и высоко загнутым, как на лодках викингов, носом. Ее очертания были еще видны, несмотря на многовековое выветривание, а на месте корпуса была сделана каменная скамейка. Это зрелище воскресило Доркас.

Ребенком Маркос жил на Линдосе.

«Там лучше, чем где бы то ни было, — рассказывал он ее отцу. — Это трудно передать словами — мы поедем туда, и я сам покажу вам Линдос».

«Нам лучше трогаться, — сказала Фернанда. — Не хотелось бы спускаться здесь в темноте».

Солнце уже клонилось к морю. Джонни просил задержать тут Фернанду по возможности подольше, но время играло против них. Доркас молилась о том, чтобы, раз уж Джино должен прийти, он побыстрее все это закончил и к их приходу уже ушел. По крайней мере, пока они поднимаются, расстояние между Джино и ними увеличивается, и это дает иллюзию безопасности.

Узкая каменная лестница поднималась кверху, а на вершине возвышалась средневековая башня со сводчатым входом — башня, вершина которой была вровень со скалой, и поэтому издалека сливалась с серой скалой. Лестница была без поручней и, пока они медленно поднимались, Доркас взглянула вверх и чуть выше по скале увидела вереницу еще более узких разрушенных ступеней — более древних, чем те, по которым они шли.

Когда-то это была византийская крепость, охранявшая дорогу к храму Афины. Рыцари превратили ее в замок и построили укрепления, до сих пор отчетливо просматривались бойницы со следами геральдических знаков.

Фернанда вслух считала ступеньки, пока ее не отвлекла Бет, и она не сбилась со счета. Она сказала, что насчитала больше шестидесяти. Иногда Доркас брала Бет на руки, а временами они отдыхали.

В конце ступенек они прошли сквозь глубокую арку на яркий солнечный свет. Вокруг были стены, и, чтобы добраться до вершины, пришлось еще раз перелезать через обломки скал. В трудных местах они передавали Бет с рук на руки и, наконец, оказались на самой верхотуре. Доркас стояла, оглядываясь по сторонам, стараясь подавить удивление от всего того, что здесь скрывалось. С земли были видны только укрепления. Верхушка скалы выглядела плоской и пустынной. Реальность была ошеломляющей.

Они стояли на верху потрясающе широкого лестничного пролета. Фернанда опять стала считать и объявила, что там тридцать ступеней. У подножья широким полукругом стояли семь дорических колонн.