Слезинка в янтаре

Я открыла было рот, чтобы расспросить обо всем подробнее, а заодно не позволить ему свернуть на принцессу, чтобы, не дай бог, не проговориться о пещере, как вдруг услышала:

— Я нашел тебя, Беатрис.

Он положил ладонь на мою, слегка сжал.

— Да бросьте, — тихо засмеялась я. Только смех сейчас мог помочь преодолеть робость и необъяснимый страх перед этим человеком.

Он сидел напротив, совсем близко, и у меня была возможность хорошо разглядеть его. Седые, коротко подстриженные волосы, немного вытянутое лицо, длинные глаза с тяжелыми нижними веками. Высокие скулы, полные губы. Пожалуй, он был даже красивым. Странно, почему он не уехал вместе со всеми в город?

Я задала ему этот вопрос и получила ответ, который меня разочаровал. Конечно-конечно, он разведен, живет один и все такое. Я не верила. Мама научила меня не верить мужчинам. Слишком много историй я успела от нее услышать.

— Я вам не верю.

Он тотчас извлек из кармана паспорт, протянул мне. Действительно, развелся два года назад, в мае.

Принесли салат, мне подлили шампанского. Неожиданно мне так захотелось рассказать этому Ивану обо всем, что мы сегодня увидели, о настоящей тисульской красавице. Даже о розоватой воде, в которой она мариновалась миллионы лет, — эта вода не давала мне покоя. Меня прямо-таки распирало, так хотелось выговориться. Усилием воли я заставила себя услышать отрезвляющий голос Валентины: «Вполне возможно, Федор — человек Ивана».

— Вам, наверное, кажется, что мы с подругой такие чудачки, да? Прикатили, мол, из Москвы за острыми ощущениями — так вы о нас думаете?

— Приблизительно так. — Он улыбнулся и стал вдруг таким милым, хорошим, что я едва сдержалась, чтобы не погладить его по щеке.

— Правильно думаете. И очень жаль, что нам так и не удалось ничего узнать. Совсем.

— Да вы и в первую нашу встречу говорили то же самое. Если помните, я ответил, что все дело в проклятье, которое наложила на эти места извлеченная из гроба покойница.

Разговор покатился, как с горки, я успокоилась и теперь только слушала занимательные байки о тисульских находках. В сущности, он не сказал ничего нового — все это уже выложили на форумах пользователи, спрятавшиеся под разными никами, а за ними растиражировали десятки сайтов. Весь мир уже, казалось, поверил в эту историю, и я могла сожалеть только о том, что не имею права рассказать о настоящей принцессе, мертвой молодой красавице, которая оставалась там, в саркофаге.

Не помню, как оказалась в его номере. Лампа «Тиффани» разбрасывала разноцветные пятна — желтые, малиновые, зеленые. На столике стояла очередная бутылка шампанского, в корзинке благоухала душистая, в пупырышках земляника. Иван задавал вопросы, я отвечала, свернувшись в глубоком мягком кресле и блаженно улыбаясь. Мне было так хорошо, как не было, наверное, никогда.

Конечно, я опьянела, но это не мешало мне понимать, зачем он пригласил меня к себе, зачем приложил немало усилий, чтобы его мужской номер, пропахший сигаретным дымом, выглядел более-менее прилично. Догадывалась я и о размерах его кровати, находящейся где-то поблизости, за стеной. Возможно, он еще днем поручил горничной, вернее, самой Кире, горничных-то она, если верить ей, давно уволила — так вот, думаю, он еще днем попросил ее постелить свежее белье.

Надо же, в тот момент даже постельная тема не пугала меня так, как тисульская. Несмотря на выпитое шампанское и приятную расслабленность, я больше всего боялась продолжения разговора о маринованных покойницах. В конце концов, почему бы и не отдаться этому мужчине? Когда стало окончательно ясно, что пугающие вопросы он задавать не будет и я просто интересна ему как женщина, я с какой-то восторженной покорностью ответила на его чувства.

Не скажу, что в ту ночь я не испытывала вины. Конечно, я виновата перед Валентиной — оставила ее одну и заставила нервничать. Еще перед мамой, которая уж точно не одобрила бы подобное поведение. А может, и перед собой: я ведь хорошо понимала, что поступаю дурно, уступив мужчине, которого совершенно не знаю.

Но мне было с ним так хорошо и спокойно, что на какой-то миг я даже представила, что живу с ним вместе. Вижу его каждый день, слышу его голос, ловлю его улыбку. От одной этой мысли сердце начинало биться сильнее, и я была по-настоящему счастлива. Уж если на то пошло, кто из них двоих подумал обо мне в ту минуту, когда Валя решила отправиться в Сибирь на поиски приключений? Мама благословила меня, хотя понятия не имела, куда мы едем и зачем. Валентина и вовсе была занята собственными мыслями. Она — так мне тогда казалось — жила только своими фантазиями и воспринимала меня как непритязательную компаньонку, у которой было все, кроме собственной жизни, вернее, вообще ничего не было.

Я проснулась рано, оделась и выбежала из номера. Даже не взглянула на мужчину, с которым провела ночь, только осторожно сняла его тяжелую теплую руку со своей талии.