Слезы черной вдовы

А тот, заложив руки за спину, с чрезвычайно серьезным видом стоял как раз боком к Светлане, и она поймала себя, что любуется его профилем с идеально прямой линией носа. Подумалось невольно, что такой благородный профиль вполне мог бы принадлежать представителю потомственной аристократии. О корнях Кошкина Светлане ничего не было известно, но отчего-то она пребывала в уверенности, что происходит он в лучшем случае из мещан. И решила она так не потому, что он как-то недостаточно хорошо говорил или одевался: Кошкина с головой выдавала боязнь допустить промах; боязнь жестом, взглядом, словом приоткрыть себя настоящего - такого, каким его знают родители и самые близкие друзья.

И главное даже не то, что эти промахи Кошкин все же допускал, а что он именно боялся их допустить. Но отчего-то именно это Светлане в нем нравилось - и даже сейчас, в незавидном ее положении, забавляло.

Когда же Светлана выбралась из-за своего укрытия-ширмы, оказалось, что столь внимательно Кошкин разглядывает ее постель. А точнее резную деревянную спинку, в которой - Светлана пошатнулась, поняв, что пропала окончательно: в спинке можно было заметить сквозную выбоину величиной не больше ногтя - сделанную пулей.

- Что здесь произошло? - дождавшись, когда она подойдет, спросил Кошкин. Тон его был спокойным, но глаза столь въедливо смотрели на Светлану, что не оставалось сомнений: он и сам прекрасно обо всем осведомлен.

У Светланы же будто голос пропал - она лишь неопределенно качнула головой. Ей действительно было сейчас страшно под взглядом Кошкина. Он же, не дождавшись ответа, резко присел на корточки и, очевидно, принялся искать злополучную пулю.

Конечно он ее найдет, можно не сомневаться… едва ли Алине удалось уничтожить все следы. Может, даже и лучше, если он найдет свои доказательства: это избавило бы Светлану от необходимости лгать, а близким ей людям не пришлось бы идти на новые авантюры, дабы ее спасти.

- Что это?! - Проклятущую пулю Кошкин отыскал в самом углу спальни, между стеной и портьерой, и грубо, будто Светлана была нашкодившим котенком, поднес к самому ее лицу. Голос его был жестким, с ненавистью чеканящим каждое слово: - В кого вы стреляли? Отвечайте, что здесь произошло?!

Никто и никогда не позволял себе кричать на Светлану - даже учителя в детстве, даже гувернантка. Но порыв расплакаться от обиды и молить о пощаде быстро сменился вспыхнувшей в груди яростью: да как он смеет, этот холоп!…

Однако, неизвестно где отыскав силы, Светлана сдержалась. Проглотила уже готовые слететь с языка слова. Сделала глубокий вдох и выдох, а после невероятно спокойно в сравнении с бушующими в ней чувствами ответила:

- Я готова сделать признание. Чуть позже. После похорон мужа.

- Вы полагаете, что я стану делать вам одолжения?! - Светлана сдержалась и не вздрогнула от очередного окрика. Кошкин же, быстро вынув из-за полы сюртука конверт, представил перед носом Светланы новый предмет. Кулон. - Вам знакомо это?!

- Откуда?…

Не договорив, она жадно потянулась к свисающему на цепочке шарику, но Кошкин жестоко убрал его обратно в конверт.

Она прижала пальцы к груди, там, где всегда покоился кулон, который она уже сочла потерянным, и теперь не знала: радоваться ли, что он нашелся?

- Это ваше, - утвердительно сказал Кошкин и как будто решил что-то для себя. Но и тон своего голоса несколько сбавил. - Так вот, это нашли на берегу озера, там, где обнаружили тело вашего любовника…

- Боровской не был моим любовником, - зачем-то сочла нужным уточнить Светлана.

- Да-да, Сергей Гриневский, как я понимаю, тоже!

От нового окрика Светлана лишь утомленно поморщилась, но уже и не собиралась вздрагивать. Напротив, ей показалось забавным, что Кошкин так бурно отреагировал на то, что, кажется, совсем не должно его волновать.

Бросив на него короткий взгляд, Светлана несколько неловко признала:

- Гриневский - был. - И постаралась сказать как можно искренней: - Мне незачем лгать вам. Как незачем более отрицать свою вину. Единственное, о чем я прошу вас - дать мне похоронить мужа. После делайте, что хотите.

Пока она говорила, Кошкин боролся сам с собой, прежде чем вынести решение - так, по крайней мере, казалось Светлане. Но уступит ли он ей? Вообще мужчины редко возражали Светлане - точнее, никогда не возражали. И она даже с некоторым любопытством наблюдала: станет ли этот полицейский исключением?

- Когда назначены похороны вашего мужа? - наконец спросил он, сдаваясь также, как и все.

- В пятницу, - быстро ответила она, - похороны в его имении под Новгородом, я собираюсь выехать туда послезавтра, с утра.

Кошкин же, услышав эти подробности, решительно покачал головой:

- Нет, об этом и речи идти не может, вы никуда не поедете.

- Вы что, полагаете, я сбегу? - уточнила Светлана.

И подумала, отчего эта мысль не приходила ей раньше? Впрочем, Светлана ее довольно быстро отринула: куда ей бежать? За границу, как настоящей преступнице? Вздор!