Слезы Чёрной речки

Двигаясь вдоль верховых кулемок, Янис настраивал их в рабочее состояние. Между двумя горизонтально прибитыми к двум деревьям жердями настораживал челки. Пробираясь к приманке, которой служили недавно пойманные им сеноставки, соболь, колонок или горностай наступали на них. Верхняя жердь падала, мгновенно сдавливая добычу, тяжестью гнета не испортив шкурку. В ловушки хорошо попадались белки. Такой способ промысла считался гуманным. Зверек умирал мгновенно, не ведая что с ним случилось. Сегодня охотнику надо поднять пятьдесят самоловов, на это у него уйдет весь день, управиться бы до вечера.

Когда работал возле пятой ловушки, в стороне залаяла Елка. По визгливому, с перерывами, голосу Янис определил, что собака работает по белке. Оставив на тропе котомку, с ружьем пошел на зов.

Пышнохвостка находилась на невысокой, около десяти метров в высоту, пихте. Не таясь, бегая по веткам, цокая, дразнила собаку. Понимала, что та не может подняться наверх, поэтому чувствовала себя в безопасности. Увидев охотника, сжалась в комочек, замерла, ожидая, что будет дальше.

Скрываясь за стволами деревьев, Янис подошел к ней на близкое расстояние. Мог хорошо рассмотреть ее, определить качество меха. Белка была недостаточно выходной (выкуневшей), об этом говорили короткие кисточки на ее ушах, куцый хвост и практически голые лапки. Теплая, без морозов осень задерживала линьку пушных зверьков. Начинать промысел было бессмысленно, голую шкурку не примет заготовитель. Надо подождать еще несколько дней.

Отозвал собаку, вернулся на путик. Елка, какое-то расстояние бежавшая рядом, опять залаяла, теперь в другой стороне. Не теряя времени, хозяин не пошел к ней, знал, что она облаивает другую белку. Насторожив ловушку, пошел дальше. Лайка, не дождавшись его, скоро бросила пышнохвостку, нашла третью.

Так они и шли параллельно друг другу. Янис поднимал кулемки, Елка облаивала неподалеку белок. К обеду сбился со счету, столько раз она звала к себе. Если бы в этот день он их отстреливал, к вечеру мог добыть не меньше двух десятков.

День прошел как обычно. Сделав по тайге круг, к вечеру Янис вернулся к зимовью, насторожил все имевшиеся на путике ловушки. Уставший, проголодавшийся, но довольный результатом, присел на чурку у пустой избы, долго не мог войти в нее. Не хотелось. Набегавшись по тайге, Елка прилегла рядом, приводя себя в порядок.

— Как ты думаешь, почему они не идут? — в раздумье спросил он и вздрогнул от неприятного ощущения.

Внутри, в голове и к ушам от собственных слов пронеслись нервные, болевые разряды. Так бывает, когда пребывая в одиночестве, человек долго молчит. Отец советовал сынам:

— Будете в тайге одни — разговаривайте с собаками, иначе разучитесь говорить.

Настроения не было. Растопив печь, не поужинав, Янис завалился под одеяло на нары, проспал до утра.

Все последующие дни, пока настораживал ловушки, были однообразными. Просыпаясь утром, грел завтрак, ел и кормил собаку, вырезал на полене зарубку, делал в тетрадке запись и уходил в тайгу. Там старался задержаться как можно дольше, возвращался в зимовье в сумерках, быстро ужинал и ложился спать. Утром все повторялось заново.

Пять дней стояли морозы. Голая, без снега, тайга не радовала глаз. Понимая, что затянувшаяся осень к добру не приведет, за ней всегда последует большой снегопад, он убрал морды и загородки в нишу на скале до весны, колья составил под елью, чтобы не мочил дождь. Понимал, что в этом году рыбалки не будет: шуга или снежница сорвут запруду.

На шестой день отстрелял первую белку. Та оказалась полностью выходной, с выкуневшим до зимнего состояния мехом. С этого момента начался ружейный промысел.

Янис стрелял много и часто. Активная в эти дни белка хорошо бегала по земле. Богатый урожай еловых шишек привлек внимание пышнохвостых грызунов из дальних районов. Елка облаивала их через двести-триста метров. Спутник подходил на зов, когда видел добычу, отстреливал ее. Если та затаивалась, не теряя времени, уходил дальше. Стрелял наверняка, когда был уверен, что добудет с первого раза. В гильзы заряжал половинные заряды (половина меры пороха и дроби). Экономил патроны, отстреливая в день до десяти белок, радовался успеху. Для темнохвойной тайги, когда добыча затаивается в густой кроне дерева, это был отличный результат. Значительную часть добычи приносили ловушки. На втором обходе путиков снял двух колонков, норку и около сорока белок.

С ежедневной охотой работы прибавилось. Вечером, возвращаясь в зимовье, помимо приготовления пищи надо было обработать добычу, высушить для долгого хранения. На это уходило много времени. Прихватывал темноту, сидел при свете керосиновой лампы и однажды заметил, как быстро сгорает керосин.

При других обстоятельствах, члены семьи были вместе, это казалось обычным делом. Топливо для лампы Вереды возили на лошадях в железной десятилитровой канистре. Быстро собирая его в этот раз, мать сунула литровую, из толстого стекла, бутылку. Один раз он из нее уже делал заправку.