Слезы Чёрной речки

Его было много. Или это так ему казалось. Попробовав на вес, прикинул: около пуда или чуть больше: небольшие рыжеватые крупинки разнообразной формы. Самая большая из них — не больше ногтя, но и ее можно смело назвать маленьким самородком.

Янис никогда ранее не видел золото. В их семье занимались сельским хозяйством и таежным промыслом. Добывать благородный металл Вереды не умели, но много слышали о старательских методах. В Каменно-Горновке были люди, которые ранним летом исчезали в тайге и возвращались только к осени. О них гуляла слава как о золотоискателях. Он знал их в лицо. Это были обыкновенные мужики, носившие бороды, старые сапоги и заношенные одежды. Никто из них не славился достатком. Возвращаясь, они кутили пару недель, а потом, утихомирившись, становились угрюмыми и молчаливыми. Видно, не такой щедрой оказалась их добыча, как хотелось. Ходили слухи, что в лучшем случае удачливый золотарь-одиночка добывал за сезон около килограмма золота, не более. Вспоминая это, Янис со скорбью смотрел на добычу Клим-горы: сколько же надо загубить человеческих жизней, чтобы собрать такое количество крупинок?

Перебирая пальцами золото, парень не знал, что с ним делать. Понимал, что в его руках находится большое богатство, но определить его было некуда. Пока что решил спрятать до лучших времен — вдруг пригодится!

— Карауль!

Оставшиеся от убитого вещи охотник сжег на костре вместе с котомкой. Чтобы не осталось и следа от преступления, отдал бы многое, чтобы стереть из памяти это убийство.

Случай с Клим-горой как будто отрезвил Яниса. Все время скрываясь, проживая в тайге, он ждал возможного появления чужих людей, но не представлял, как будет защищать себя, если вдруг возникнет необходимость. Победив в схватке убийцу, парень задумался, как будет поступать в том или ином случае. Прежде всего, обдумал, что будет, если застанут в зимовье врасплох: его без труда арестуют милиционеры, убьют подобные Климу бандиты, или, что еще страшнее, подопрут дверь и сожгут живьем в избе. Чтобы этого не случилось, стараясь как-то обезопасить себя, он решил вывести из зимовья подземный ход.

На работу ушло больше месяца. Выкопав выше пояса канаву, Янис закрыл ее кругляком, сверху закложил дерном. Подземный ход начинался под нарами, в дальнем углу и заканчивался за пригорком в густых зарослях пихтача. Общая протяженность составила около семидесяти шагов. Этого было достаточно, чтобы незаметно скрыться от тех, кто пришел бы за его жизнью. Чтобы не застали врасплох или спящим, на двери зимовья закрепил прочный черемуховый засов, на ночь закрывал окно деревянной доской. На случай, если кто-то придет в избушку в его отсутствие, на крыше соорудил палку с вешкой. Уходя в тайгу, закрывал дверь, поднимал вешку. Если дверь открывалась, веревочка срывала ее из пазов, и та падала. Это был своеобразный условный знак, который можно видеть издалека как предупреждение об опасности.

С этого дня по тайге Янис стал ходить с карабином. Ружье держал в дупле кедра неподалеку от выхода из подземного хода и брал его только осенью, во время промысла пушного зверя.

В тот год так и не пошел на поиски старообрядцев — не хватило времени. Пока обустраивал средства защиты, созрел овес, подошла картошка. После уборки надо было ловить рыбу, добывать мясо, а потом поднимать ловушки, начинать охоту.

Однажды пересматривая записи и учет дней, с грустью заметил, что прошел год с того дня, как пришел сюда по наказу отца. Сколько оставалось жить здесь, не мог представить.

Следующие полгода прошли в обычных заботах. Янис охотился, готовил дрова, убирал снег, молол в ступе овес, выделывал шкурки добытых зверьков. Днем старался загрузить себя работой, чтобы сократить ночь. Это получалось неплохо. Вставая рано и укладываясь спать поздно, он не страдал бессонницей. Смирился с положением, относился ко всему спокойно, как будто жил так с младенческих лет. И все бы было ладно, если бы не сны.

Память периодически ворошила прошлое. Ему снились родной дом, отец, мать, братья и сестра, любимая девушка. От этого никуда не спрятаться, он был среди них: жил, работал, любил. Просыпаясь утром, он долго не мог собраться с мыслями.

Однажды заметил, что с каждым прожитым днем в тайге, все реже снилась деревня, родные, любимая девушка. Их заменили обычные переживания и проблемы, происходившие с ним здесь. Вот он ходит по лесу, проверяет ловушки, досадует на то, что сохатый порвал веревку и убежал от выстрела. Или возмущается, что на осиновой горке живут ранее невиданные, незнакомые птицы и животные, которых он никак не может выследить. Поймал себя на мысли, что дичает, становится подобен лесному зверю. Испугался этого, но изменить что-то было невозможно.