Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)

Наиболее существенное, что должно быть отмечено в этом панегирике, это — культурное естество внутреннего наполнения русского еврейства и культурные ориентиры его развития. Именно по этой причине «жизненная сила еврейства была в России», также как и центр мирового еврейства помещался в России, хотя Бикерман ставил европейское еврейство по культурному уровню впереди русского. В этом замечательный публицист явно не прав, ибо в плане grosso modo (в широком плане), исключая нехарактерные частности, культура как фактор вечности по своей природе не подлежит рациональной системе оценок — больше-меньше, сильнее-слабее, впереди-сзади, — а здесь имеет значение только культурный потенциал сообщества людей. Культурный же потенциал русского еврейства был настолько велик, что оно оказалось в состоянии сотворить «культуру в трех обличьях» — на иврит, идиш и русском языках. Данная «культура в трех обличьях» представляет собой не просто феномен русского еврейства, а образует уникум культурологии в целом как отрасли творчества человеческого духа, ибо всемирная культура не знает прецедента своей практики, при котором язык — средство общения — в столь разнообразном виде обслуживал бы одну культуру. Особенно контрастно это обстоятельство выделяется на фоне моноязыковой диктатуры в государстве Израиль, которому не пошел впрок этот уникальный исторический опыт, и только проницательная Нелли Портнова обособила его в качестве самостоятельной проблемы: «Русское еврейство пользовалось тремя языками. Русским — для образования, общения в смешанной среде, просветительской работы; идиш оставался преимущественно языком массы в „черте“ и только начинал вырабатываться как язык творчества; иврит, сокращающийся по своему значению в частной и общественной жизни, повышался в роли языка новой литературы. Языковая полемика, порою яростная и непримиримая, велась постоянно, агитация интеллигенции за распространение древнееврейского и идиша накалялась, но практически языки уживались, взаимодополняя друг друга» (1999, с. 404). Только сама постановка вопроса в таком ракурсе говорит о духовной полноте русского еврейства.

О мощи духовных потенций русского еврейства наряду с «культурой в трех обличьях» свидетельствует факт того, что самые заметные преобразования внутреннего уклада мирового еврейства происходили в недрах еврейского контингента России, — имеется в виду хасидизм и движение мусар (мусар — книга) в духовной области и рабочее социалистическое движение в политической области. (Сноска. Любопытно заметить, что Бунд (Всеобщий Еврейский Рабочий Союз России, Польши и Литвы, 1897 год) возник раньше РСДРП (Российская Социал-демократическая Рабочая Партия, 1896 год. ) Главное состояло в том, что русское еврейство в культурной части имело в основе положение, сформулированное Генрихом Слиозбергом: «Приобщение к русской культуре… вполне согласовалось с верностью еврейской национальной культуре». Подобное соответствие может быть концептуальным образцом учения о культуре: освоение чужеродной культуры не исключает, а напротив, предусматривает наличие собственной культурной самодостаточности, а равно, как наличие своего национального лица делается условием сублимации культур. В совокупности это привело к созданию оригинального облика русского еврейства, о котором образно высказался Б. Динур: «Отмеченные выше черты придали русскому еврейству характер своеобразного мира. Мир этот тесен, ограничен, подвержен притеснениям, связан со страданиями, лишениями, но все же это был целый мир. Человек в нем не задыхался. Можно было в этом мире чувствовать и радость жизни, можно было найти в нем, в скрытых в нем возможностях, и материальную, и духовную пищу, и можно было построить в нем жизнь на свой вкус и лад». В итоге профессор Бенцион Динур не только подтверждает умозаключительные пассажи Иосифа Бикермана, но и усиливает его окончательный вывод: «Дело не только в том, что более половины еврейского народа жило в России и что русское еврейство явилось численно крупнейшим еврейским коллективом. Вся история еврейства в новое время стала под знаком русского еврейства. В силу особых обстоятельств общественного и духовного порядка именно в русском еврействе созрели те творческие силы, в которых был залог обновления и возрождения еврейского народа» (2002, с. 322, 326). Taким образом, русское еврейство приобретает ценность не только как элемент русского культурного развития, но и как перспектива и историческое предназначение собственной еврейской доли, и в этом видится смысл представления русского еврейства в контексте русской идеи.