Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)

Еврейство было поставлено логикой своего развития перед необходимостью выведения собственного субъекта-носителя, — того, самобытного потомка Иосифа, который был бы укоренен как действующий персонаж, а точнее как историческое лицо, в русско-еврейскую действительность. С полной силой эта тенденция была продекламирована Моше-Лейбом Лилиенблюмом, заложившим начала палестинофильской идеологии и выведшим на стартовую позицию Льва Пинскера, и следовательно, ожидаемый психологически новый тип еврея — потомка Иосифа — имеет непосредственное отношение к русскому еврейству, хотя его генезис вовсе не обязательно обусловливать русскими условиями. Русская хаскала не только удостоверяет порядок ассимиляции по Торе, но и, в отличие от западноевропейского гуманизма, требуя «оставаться евреем», сохраняет историческую преемственность еврейства. Итак, русское еврейство не только впитывает в себя верховный приоритет Торы, но и несет в себе историческое достоинство Талмуда, избавленное от духовной деспотии, ненужной в случае ассимиляции по Торе. Именно тем, что в образе русского еврейства иудейское естество обнажает свои созидательные нервы и приобретает возможность участвовать в культурном творчестве; тем именно, что иудаизм, понимаемый как концентрат талмудистской логии, избавляется от «еврейской» болезни — духовной деспотии («духовного фетишизма» по определению А. Д. Идельсона) и возвращает себе исконно еврейский вид, русское еврейство демонстрирует причину, в силу которой «вся история еврейства в новое время стала под знаком русского еврейства».