Слезы Моря

— Сто сорок три.

— Сколько? — удивленно переспросила я.

— По людским меркам примерно двадцать, как и тебе. Так что…

Мы рассмеялись.

— Иди умывайся, одевайся и отправляйся к Алу.

Я вспомнила про обещанные наказания и вздрогнула.

— Не думаю, что все будет так плохо, — подмигнула Лотта, угадывая мои мысли.

— Почему?

— Забыла, что твоя боль — это и его боль.

— С чего ты так решила? Роза выпускает шипы, когда я в опасности…

— Мой кулон нагревается, если мне плохо, Трин. И если я лгу, — созналась она.

Теперь понятно, откуда Ал знает, когда я говорю правду, а когда — нет. А я‑то уж себе напридумывала!

— А насчет Рэма… И правда, интересно, почему он влез в ваши отношения и столько тебе рассказал. Сдается, все не так просто.

— И Ал не выглядел сердитым, — заметила я.

— Я про то же. Ну да ладно, выведем их обоих на чистую воду. Иди лучше собирайся, а то опоздаешь.

После разговора с Лоттой я чувствовала себя легче, потому что выговорилась. Но до спокойствия было далеко. Я поправила ворот белоснежной рубашки, откинула косу за спину, прикрыла глаза.

— Ты точно не хочешь надеть ничего другого? У меня есть платья, — намекнула Лотта.

— Я не на свидание иду. И к тому же… Ал обещал меня наказывать, как преподаватель.

— Ну — ну, — хмыкнула она.

Я надела камзол и вышла из комнаты. После дополнительной вечерней тренировки, которая не была обязательна, но помогла хоть на время отвлечься, тело ныло. Даже ванна с морской солью, помогающая расслабиться, не спасла. Да и схватка с гидрой, которую устроил Ал, забрала немало сил. Нет, конечно, мне не привыкать. Физическая нагрузка у студентов в Волчке с первых дней была большая, но последнее время я уставала все сильнее.

Моя смелость закончилась у лестницы преподавательского этажа. Я медленно поднялась на несколько ступенек и ощутила, как ноги стали ватными. Следом задрожали руки, к горлу подкатил ком, а перед глазами все стало размываться. Единственное, что я могла сейчас сделать, так это сесть на ступени.

Как же страшно! И не наказания я боюсь, а унижения и стыда. Да будь на месте Ала кто угодно — стерпела бы, пережила. Может, пойти и поговорить с магистром Нарисом? Пусть лучше он… И как я ему все объясню?

Я нервно сглотнула, рассматривая резные каменные перила, закрыла глаза, стараясь успокоиться. Безудержно хотелось опустить голову на колени, поплакать…

Слабость… Это лишь слабость, на которую у меня давно нет права. Я должна заставить страх отступить. Нужно всего лишь подняться… и перетерпеть. Стиснуть зубы, сжать ладони… Что же я так себя накручиваю‑то! Воительница называется!

Вдох. Еще один. И я, уцепившись за перила, встала. Прошла по коридору, находя на двери табличку с нужным именем, постучала. И едва Алэрин открыл, выпрямилась и опустила глаза.

— Проходи.

Интересно… уже не на «вы», как на занятиях. И ведь ко мне единственной так обращался, что казалось неправильным.

Ноги слушались с трудом. И обжигающий взгляд Алэрина я чувствовала каждой клеточкой.

Он подошел к зажженному камину — небывалой роскоши. Все комнаты студентов в Военно — морской Академии держали тепло при помощи кристаллов, в которые маги поместили необходимое заклинание. А живой огонь… он манил, зачаровывал, нес запахи смолистого дерева и терпкой коры.

Мой старший брат Арий до своего похода на последнюю войну, где и погиб от удара меча, частенько брал меня с собой в лес, по вечерам разжигая ароматные костры. Арий учил охотиться, показывал травы и коренья, заставил тренировать силу и выносливость. Зачем? Считал, я достойна большего, чем оставаться в деревне и рожать детей. Не у всех мол, такая судьба, что я вижу. А я, да, видела…

Драки и пьянки, чумазую ребятню да битые горшки. Редко кто жил в моей деревне мирно и спокойно. Даже молодые пары, вроде бы влюбленные и счастливые, поженившись, через время менялись в худшую сторону. Страшно и представить, какой пример они подают детям. Те ведь смотрят, запоминают… Со временем повторяют судьбу родителей. И эта жизнь напоминает замкнутый круг, из которого не вырваться.

Мне удалось. Не потому что я хотела, а просто выбора не осталось. Умирать или бежать… подальше, туда, где плещется море. Да, было страшно до темноты в глазах. Но иногда сильными становятся, не желая этого. Еще тогда уясняла раз и навсегда.

А может, брат предвидел, как мне пригодятся его знания? Без этих навыков я бы просто не поступила в Военно — морскую Академию.

Я настолько задумалась, что не заметила, как Ал оказался сидящим возле огня, беззастенчиво меня рассматривая. Раздевал взглядом, заставлял покрываться щеки румянцем, а сердце колотиться так, словно я только что убегала от нежити. Огни свечей, что должны были смягчить черты его лица, наоборот заострили, сделали какими‑то чужими. И вся эта поза, в которой он сидел, откинув голову на спинку кресла, положив руки на подлокотники, казалась обманчиво — расслабленной. Лишь глаза остались прежними — голубые, как цветы. И какое удачное сравнение! Их ведь и правда, не забудешь… Даже, если захочешь.

Надеюсь, что ты подумала над произошедшим и сделала выводы.