Слезы радости. «Как я разлагал израильскую армию»

Второй помощник выполняет практически те же задачи, но в учебно-полевой обстановке. И эксплуатирует армейский джип «Суфа» (известный всем как Jeep Wrangler). По существу разницы между помощниками никакой. Часто они заменяют один другого. Я даже был в проигрышной ситуации, моя Тойота прошла не одну сотню тысяч километров, а «Суфа» была совершенно новая. Но назначенный вторым Шай возмутился: «Не по понятиям!» Он служил на несколько месяцев дольше, чем я, и должность первого помощника поэтому полагалась ему. Дедовские понты важнее собственных интересов. При назначении в строевых частях они свято учитываются. Но наш командир роты Х. сказал: «Это у строевиков такие глупости, а здесь спецназ. Первым будет Костя».

11. Командиры

Когда создавался спецназ и десантные войска (а в самом начале это было одно и то же), знаменитый одноглазый полководец Моше Даян требовал, чтобы туда определяли не самых накачанных, а самых умных ребят. Физически подтянуть бойца всегда можно, а вот мозг тренировкам поддается очень плохо. Соответственно, отношение командира с подчиненным строятся как у умных людей. Не на окрике, а на понимании. От командиров требуют устанавливать с подчинёнными чисто человеческий контакт. Уже упоминаемый мной Моран вёл задушевные разговоры, играл на флейте. Впрочем, авторитета не приобрёл.

– Засунуть бы ему эту дудку в задницу, – комментировал мой приятель Фиксман. – Я хочу нормального командира, а не этого трубадура.

Буквально затравили мы нашего взводного летёху Шая. Стоим курим, наглый верзила Дуду спрашивает: «Шай, у тебя какой размер ботинок?» Тот, не подозревая подвоха, отвечает: «Сорок пятый». Дуду говорит: «Подходит». Швыряет ему под ноги бычёк со словами: «Затопчи». Думаете наказали кого-то из нас? Нет. Убрали Шая, не смог себя поставить, завоевать авторитет.

Образцом командира остался для меня Х. Он ни разу не похвастался, хотя за плечами у него были сотни опаснейших операций. Да и руководить учебной ротой могли поставить только самого лучшего спецназовца. А ведь и самый обычный в сравнении с десантником просто академик на фоне ученика начальной школы. Он и снайпер, он и подрывник, и инженер. Только на складе, где хранилось оборудование для вскрытия дверей, было столько разного инструмента, что без технического вуза не разберешься. Не говоря уже о всяких электронных прибамбасах. Например, маленький мячик, который вбрасывался в помещение и транслировал видео на экран планшета. Или бронированная фура, увешанная изнутри гигантскими плазмами, на которые со всех сторон поступала информация. В оружейке напихано оружие разных армий мира. И всем надо уметь владеть. Каждый берёт на операцию то, с чем ему будет сподручнее. Так, охотнее брали наше СВД, чем другие снайперские винтовки. Рукопашным боем ребята владеют лучше героев голливудских фильмов. Чтобы всему этому научить – надо быть богом. С головой-компьютером.

Во время наших поездок с Х. он сразу засыпал, потому что работал практически круглыми сутками. Иначе сам бы ездил за рулем – водил прекрасно. Правда, если я вел машину больше установленного времени, – он меня подменял. В первую поездку он купил мне на автозаправке воду, сок и кока-колу, потому что не знал, что я предпочитаю. Когда мы уезжали на учения во время обеда он подавал порцию мне, потом брал себе и после этого подходили бойцы. Если я отпрашивался на полдня встретить маму – он отпускал меня и на следующий день.

Самым страшным наказанием было его подвести. А такое случалось. Однажды я заболтался у бензоколонки и вместо дизеля залил в нашу разбитую «Тойоту» бензин. Старушка и так регулярно ломалась, а тут и вовсе выбыла из строя до конца недели. Я каялся и извинялся, но Х. ответил мне: «Ты солдат, а каждый солдат ошибается, да и все мы ошибаемся». Через несколько дней он сказал, что по приказанию начальника базы вынужден лишить меня увольнения. Спросил, считаю ли я такое наказание справедливым. Если учесть, что все предыдущие выходные проводил дома, то готов был сидеть на базе безвылазно.

Но в обучении этот добряк был скрупулёзен и жесток. Для него не существовало мелочей. Солдаты боялись его как огня, потому что малейшая оплошность могла означать одно – изгнание. Как-то раз, доставая с заднего сидения машины карты, я передвинул наши автоматы и зацепил за курок. Раздался щелчок. Видимо, от предыдущего перекладывания съехал предохраните ль. Ме лочь. Он ск аза л: «У нас ируа битхони» (нарушение безопасности). Я возразил, что автомат не заряжен и даже рожок не вставлен. Риска никакого.

Спорить со мной он не стал, а через несколько дней меня вызвали в штаб базы и начали расспрашивать об этом случае. На мой вопрос, зачем он сам на себя настучал, ведь это ухудшит показатели роты, Х. ответил: «Так положено».