Слезы Рублевки

«Сергей Борисович, — сказал он. — Вы хороший человек, я вас давно знаю. Но мне вот поступила бумага из травмпункта, которой я обязан дать ход. И меня попросили помочь вам, из-за чего справка пришла ко мне, а не в ОВД по месту избиения. Оттуда ее уже будет не вытащить…»

С участковым сошлись на двухстах долларах и закрытии дела вследствие бытового характера травм, полученных во время ремонта дачи…

Вечером он дозвонился до Серебрякова. Тот слушал очень внимательно. Затем сказал:

— Так. Ты не беспокойся пока. То есть беспокойся, конечно, но ты не первый. Между нами, конечно… И я не знаю пока, кто за этим стоит. Ты только держись. Я его найду…

Но держаться было невозможно. Потому что затем была налоговая. Причем абсолютно в своем законном праве. Ведь Сергей действительно занимался изредка обналичкой. Как все. Да и в деятельности магазина, с его наличным оборотом, полной чистоты перед законом никогда не добьешься…

Налоговая удовлетворилась пятнадцатью.

А потом был УБЭП, теперь уже с вопросами по таможне…

Кто-то очень внимательный и информированный явно стоял за сценой и дергал за ниточки. Нет, этот «некто» не использовал государственные службы с частными целями! Он их просто информировал. А уж правоохранители действовали в собственных интересах. Время такое. Много правоохранителей. И много у них интересов…

А в городе на Лодкина смотрели уже, как на зачумленного. Он стал парией в среде бизнесменов. На него едва ли не показывали пальцами, рассказывая, как подозревал Сергей, друг другу его случай в качестве примера того, с кем и почему не стоит связываться. Да к тому же вычистили эти все деятели его так, что ни о каком бизнесе речи уже быть не могло. И он уже готов был отдать свой магазин этим наглым «интеллигентам». Вот только они больше не появлялись.

И никто в городе их больше не видел.

* * *

— Так, — сказал Виктор, выслушав партнера. — Ты не беспокойся пока. То есть беспокойся, конечно, но ты не первый. Между нами, конечно…

— Мор на дилеров? — не очень уместно пошутил Сергей. На самом деле ему просто хотелось поддержать Серебрякова, у которого, видать, серьезные неприятности с кем-то, раз дело дошло до несчастного челябинского культторга.

Серебряков шутки не принял.

— Пока не знаю, — сухо ответил он. — Возможно, дело в товаре. Ты как, не чувствуешь, часом, может, народ наш уже разбогател достаточно, чтобы отказываться от обычной посуды? Может, ему изыски уже подавай?

— Н-ну, — неуверенно сказал Лодкин, — самому не очень ясно. Вообще-то те китайские вещицы ушли влет, ты знаешь, я тебе писал. Но не думаю, чтобы в Челябинске народ так бурно забогател, что отказывается от товара, когда в Перми и Е-бурге торговля идет нормально. Я попрошу Ирину — знаешь, дилерша моя — повнимательнее поразведать, как да что. Но и самому история непонятна.

Помолчали.

— Слушай, — невнятно проговорил после паузы Серебряков, — а ты не в курсе, в каком банке счет у этого твоего челябинского парня?

— Подожди-ка, — ответил Сергей. — Сам не помню. Но мы ж с ним накладные и счета фактуры подписываем. Сейчас гляну.

Он полез на полку с договорами. Как всегда, когда руки заняты, нужную папку никак не удавалось выудить из кривого ряда дел.

— П-погоди, — успел еще промычать он в трубку, после чего ряд этот рассыпался, и папки упали на пол.

— Бллинн! — прорычал Лодкин.

Нужная папка оказалась, естественно, дальше всех.

— Значит, так, слушай, — сказал он наконец в трубку, из которой слышалось близкое дыхание Серебрякова. Тот, видно, тоже держал ее плечом около уха. — Банк у него… «СМС-Банк». Кинуть тебе реквизиты по почте?

— Йо… — сказали на том конце линии. — Не надо. Я знаю…

* * *

— Витя, то, что я тебе даю, пахнет кровью, — негромко произнес Ященко. — Поэтому я и зазвал тебя к себе, водочки попить по старой дружбе да в баньке попариться. И я хочу, чтобы ты понял: это пахнет даже очень большой кровью. И прежде всего — для тебя. Если твои ушки где-нибудь мелькнут хоть на мгновение, тебя грохнут. А я этого не хочу.

Виктор кашлянул:

— Ладно, Андреич, ты уж совсем-то не пугай…

Тихон потянулся на лавке всем своим здоровым телом.

— Эх, хорошо как! Веришь, нога тут было начала опять болеть. Ничего-ничего, а тут вдруг раз — поподнимаешься по лестнице, а в коленке больно! Что, думаю, за хреновина! Абхазская если рана — так та выше прошла, вообще сквозь мякоть. А чеченская — та вовсе на другой ноге… Беда!

Виктор молчал. Он давно привык к манере этого хитрована не сразу отвечать на вопросы собеседника. Или вовсе не отвечать.

— А в баньку сходил, парку поддал — и как рукой сняло!

С другой стороны, он вопроса и не задал. Хотя с третьей… С третьей стороны, он в воздухе висел, вопрос-то…

— В бумахках этих, Витечка… — зажмурившись, проговорил Тихон. Он так и произносил — «бумахках». — В бумахках этих сила страшная заключается. Тут проводочки кирьяновских по банку твоего недруга. Проводочки — и обналичечка. Хорошая схемка, с инкассацией. И выходит по бумахкам этим, Витя, что, если они в нужном месте появятся перед нужными событиями…

Тихон сделал паузу: