Слезы (СИ)

— Не видно! И если бы даже было видно, то я бы всё равно не стеснялась… А она тебе? Понравилась?

— Как девушка? — улыбнулся он. — Нет…

— Почему?

— Потому что… потому что… я люблю другую…

Конни даже приостановилась.

— Как так? Кто она?

— Я готов идти за ней за горизонт, но не могу.

— Почему?

Но он не знал, что ей ответить, и уже пожалел, что вообще сказал о ней.

— Потому что…я недостоин её.

— Брось ты! Это она, наверняка, тебя недостойна!

— Нет… Её достоин только принц.

— Да кто же это?

— Простите, пожалуйста, но я не могу сказать. И это…это безответно.

Констанция отстала от него с расспросами, хотя ей было любопытно и немного…обидно. «Только я обрела сына, как тут же невестушка выискалась!» — думала женщина, по-матерински ревнуя его. Перебирая в уме всех девушек, ей и в голову не могло почему-то прийти, что это, возможно, Геральдина или Эйлин. В итоге Конни пришла к выводу, что Адриан увидел любимую дома у сэра Чарльза, либо и вовсе придумал.

— Подожди, — неожиданно остановилась она, — мы с тобой мимо дома нашего прошли. Пошли обратно… — но сама не сдвинулась с места.

Конни посмотрела ему в глаза, откинула локон с его лица и тихо произнесла:

— Что же с тобой случилось? Что ты скрываешь от меня?

— Мне нечего скрывать, — дрожащим и тихим голосом ответил юноша. — Вы всё про меня знаете, моя госпожа.

Интуитивно Констанция ему не поверила, хотя разумом понимала, что лгать ему не зачем. «Может, он в меня влюбился? Да нет, бред какой!»

— Пошли, — она взяла его за руку и повела домой.

Домой…

Глава 15. Неужели лед тронулся?

Прошло несколько недель. Они обжились, привыкли. Хотя Констанция и Джеральд и раньше сюда приезжали, но это было давно. Новые соседи, никого из старых, и это очень хорошо. Наняли слуг. Новый садовник успел привести в порядок небольшой парк у дома. Адриану было запрещено говорить, что он раб, запрещено было обращаться к хозяевам «хозяева» или «господа», даже стараться… не говорить с ними не на «вы», а на «ты», от чего юноша был просто в шоке. Игра продолжалась! И когда она кончится, неизвестно.

Констанция успела завести себе подружек. Джеральд ни с кем не познакомился, Адриан подавно, только с девушкой Вивьен, да и с той они больше не виделись. Иногда хозяйка смеялась, мол, все головы на тебя сворачивают, а одна даже сама познакомиться подошла и розу подарила. И она была права: многие прохожие оглядывались ему вслед, потому что тот был очень красивым, а юноша думал, потому что все догадывались, кто он. Всякий раз Адриан испытывал такие угрызения совести, что трудно описать! Ему казалось, что хозяева позорятся из-за него.

Адриан вышел в сад. Садовник делал букеты. Увидев его, мужчина снял шляпу и поздоровался:

— Доброе утро, господин!

— Доброе утро, мистер Рудольф! — улыбнулся тот в ответ.

— Вам не спится, господин?

— Не спится? — удивился «господин». — Уже девять. Я всегда так рано…

Он-то привык вставать с рассвета, и девять утра для него было, — ого-го! — как поздно.

— Да? Правда? Наверное, мы в это время с вами не сталкиваемся…

— Наверное.

Мужчина срезал розы и клал их себе на левую руку, и столько насрезал, что они у него свалились на землю. Адриан сам был садовником. Он подбежал к Рудольфу и помог ему их собрать.

— Господин, большое спасибо! Но вам не следует этого делать. У вас же статус!

— Статус? Какой статус? И почему вы зовёте меня господином?

Адриану было запрещено при всех называть Джеральда и Констанцию «господами», но ему было невдомёк, что слугам сказали, что он сын хозяев.

— Как какой статус? Статус господина, хозяина, — как ребёнку объяснял ему садовник. — И как же мне вас ещё звать? Не по имени же? Это, извините, будет некрасиво и невежливо! Что вы мне приятель, что ли? Даже совсем маленьких детей господ их слугам положено звать «господами». Вы всё это сами прекрасно понимаете! Мой вам совет — бросьте всю эту современную чушь! У вас, что, у молодёжи, мода новая пошла? Нигилисты, что ли? Или коммунисты? Ещё скажите звать вас по имени и на «ты»!

— О, это было бы прекрасно!

— Что? Да никогда! Тем более меня накажут!

Садовник был человеком прямым, что думал, то и говорил, но невежливо обращаться к людям себе никогда не позволял. Все же по сравнению с ним, с его простотой и прямотой, всегда деликатный, вежливый и приветливый Адриан вёл себя, как настоящий принц.

— Накажут? — негромко спросил молодой «господин», и в его голосе послышался неподдельный ужас. — Это как?

Садовник засмеялся:

— Ну, вычтут из жалования, сделают выговор, уволят… Не знаю, как. Я себе вольностей не позволяю, и меня никогда ещё не наказывали!

Адриан почувствовал себя идиотом. Для него «наказания» простыми выговорами ограничивались крайне редко, почти никогда, чаще всего его сразу били. Нет, всё-таки с обычными, свободными людьми они никогда не поймут друг друга, и ему стало грустно. Как разительно отличались их жизни, и одни и те же понятия имели разные оценки!

— Не обижайтесь на меня! Поймите… Если вы всегда так вежливы, приветливы и добры, это ещё не даёт мне никакого права вам тыкать.