Слезы (СИ)

— Адриаша его не помнит, — прервал её Фил.

Конни, подойдя к тумбочке и поставив на неё поднос, спросила, хорошо это или плохо, и сын Фелиции, ответил, что, конечно, хорошо.

— Ну, и ладно! — она подняла с подноса чайник и налила чай в чашку. — Фил, а ты за вазой не сходишь? Надо цветы поставить… Мы всех слуг отправили в другое поместье. Один управляющий остался, а новые пока не приехали.

— Хорошо, схожу.

Юноша поднялся с кресла, положил книгу на его сидение, взял розы со стола и вышел из комнаты, чтобы исполнить просьбу тётки.

— Солнышко моё, — обратилась Конни к Адриану, — я тебе чай принесла с фиалкой. Сейчас я помогу тебе сесть, — почему-то она всегда поила его чаем. — Вот так. Не болит ничего?

— Нет, спасибо…

— Ну, ты никогда не скажешь, даже если и болит, — улыбнулась Констанция. — На держи… Осторожно. Может быть, горячо. Где-то читала, что фиалка успокаивает. Сейчас ещё лавандовое благовоние зажгу. Папа Геральдины прислал мне его из Индии. Его аромат тоже успокаивает. Ты ничего против лаванды не имеешь?

— Нет, конечно. Большое спасибо.

— Какой же ты, счастье моё золотое…!

«Счастье её золотое» ничего не успел ответить, потому что вернулся Фил с вазой с цветами.

— Вот и розы! Сюда поставлю. Там дядя Джеральд ошивался недалеко от комнаты. По коридору прохаживался.

— Может быть, что-то хотел?

— Понятия не имею, тётя Конни! Я его выгнал.

— Зачем ты выгнал дядю Джерри?!

— Нечего ему тут делать!

Констанция только вздохнула и покачала головой, ничего не сказав. Да, тяжело будет её мужу.

Раны болели, но всякий раз, когда его спрашивали, как он себя чувствует, Адриан отвечал, что хорошо, потому что боялся показаться слабым и капризным, боялся, что люди решат, что он жалуется.

Первые дни болезни сына сэру Джеральду оставалось только смотреть, как жена выхаживает его, «сюсюкается» и «нянчится» с ним, а сам остался как бы в стороне. Он всё никак не мог решиться. Всё было как-то…чудно…. В один миг всё так изменилось. Его тайна была раскрыта, супруга, как ни странно, не бросила, да и ещё помогает ему, этого проклятого Даррена, «папы», нет, Адриан с ними, никуда не делся, и даже смерть не смогла отнять сына… Но что-то свербело внутри. Казалось бы, живи! Ан нет… Совесть не давала Джерри покоя…

Из дома были отосланы все слуги под предлогом, что не хватает людей в другом их поместье, преданном Конни, где как раз пора снимать урожай. Остался только мистер Томас. Доктор Джонсон повесил объявление в больнице, что, если будет нужен кому-то срочно, пусть ищут его в доме Джеральда. Он был не единственным врачом в этой больнице и в округе, поэтому его отсутствие не могло никого подвести. Эвелина и Мартин уехали, забрав с собой Геральдину и Эйлин. Обе девушки сначала не хотели покидать дом. Такая беда, чуть не ставшая трагедией, снова сблизила сестёр, которые отдалились друг от дружки, когда вскрылось, что обе любят одного и того же юношу. Кому было отдано сердце красавца Адриана, никто не знал. Что теперь ссориться из-за него?

Большой дом стал казаться ещё больше, когда все слуги уехали, а родные разъехались. На ранчо остались Джеральд, Констанция, Томас, Адриан и Фил, хотя дядя любыми способами пытался спровадить племянника, который до сих пор не бросил идею забрать с собой двоюродного брата, да и ещё не скрывая это.

Джерри решил написать Фелиции. «Надо это обязательно сделать! Она давно мечтала обрести в лице Адриана племянника» — сказал он жене. На что та очень удивилась и спросила, разве её золовка обо всём знает, и получила утвердительный ответ. Вся эта любовная история произошла на глазах у Фелиции. «Все были, по-моему, в курсе, кроме меня!» — возмутилась Конни.

Джеральд написал письмо. И хотел, чтобы Фил отвёз его матери, но тот просёк, что дядя таким образом хочет убить двух зайцев: и сестру известить и племянника спровадить домой, и поэтому наотрез отказался, сказав, что не бросит Адриана. Пришлось Джеральду воспользоваться услугами почты. Ему, конечно, было приятно, что Фил так сильно прикипел к его сыну, но отношение к нему самому, мужчину задевало. И мало того, мешало ему налаживать отношения с Адрианом, ведь племянник всячески препятствовал любым возможностям, считая, что брата сейчас может это ранить. Он планировал подождать, пока кузен поправится окончательно, сказать ему прямо всю чистую правду, увезти отсюда к себе и сделать всё возможное, чтобы тот никогда-никогда не видел больше отца-тирана.

Томас вошёл к Адриану. У них всегда были ровные отношения, раб уважал управляющего, никогда не доставлял ему проблем, а управляющий всегда им был доволен и даже иногда заступался за него.

— Ну, и как твои ощущения? — спросил посетитель больного.

— Спасибо… Все хорошо… — ответил тот, впрочем, как всегда.

— Тебя удивляет, наверняка, то, что происходит? Только мне-то можешь сказать правду…

— Правду?

— Ну, да, — управляющий улыбнулся, — правду. Не говори, что, мол, раз они так хотят, ты должен выполнять, а ни задавать вопросов и удивляться. Мол, такова их воля….