Слияние истерзанных сердец

Сначала Томазина вообще ничего не могла сказать, лишь рыдала у него на груди, крепко прижимаясь к нему всем телом и возбуждая в нем вполне понятные желания.

Ник ласково отодвинул ее от себя, решив, что у них еще будет на это время, а пока он хотел услышать ее рассказ.

– Ну, что тебя так расстроило? Я-то думал, ты обрадуешься, когда найдешь сестру.

Она тяжело вздохнула.

– Не знаю, как это может быть, но Констанс – моя сестра.

– Нет!

Ее утверждение противоречило здравому смыслу и потрясло его до глубины души.

Тогда она вырвалась из его объятий, подошла к сундуку и уселась на нем, подогнув под себя ноги. Ник не двигался. Он никак не мог понять, зачем ей понадобилась эта сказка. Может быть, она думает, что это правда?

– Невозможно! Почему ты так решила?

– Сама не могу поверить! Матушка, верно, сошла с ума, когда сотворила такое.

– Почему ты думаешь, будто Констанс твоя сестра? Еще пару часов назад ничего подобного не приходило тебе в голову.

– Ник, помнишь, я рассказывала о матушкиных руках? Вспомни о знаке ведьмы. Я ничего не искала. Я случайно увидела в окно. Она сложила руки, и я увидела.

Расстроенный донельзя, Ник попытался разуверить Томазину.

– Тебе померещилось…

– Ничего не померещилось! Найди ее и убедись сам.

– Тогда это совпадение. – Из всех женщин Кэтшолма и Гордича Констанс меньше всего подходила на роль дочери Лавинии. Фрэнси не скрывала своей беременности. Все о ней знали. Он нахмурился, стараясь припомнить подробности. – Фрэнси, овдовев, вернулась к отцу. Родила она тут. Наверное, кто-то принимал у нее роды и ухаживал за ней.

– Не думаю. – Томазина тоже настойчиво рылась в своей памяти. – Я тоже кое-что помню, хотя была совсем маленькой. Шла война между Францией и Шотландией, и здесь не осталось ни одного мужчины. – Она поглядела наверх. – Совсем незадолго до этого мы получили известие о смерти моего отца. Джон Блэкберн тоже где-то сражался. С королем Генрихом. У Фрэнси роды начались внезапно, и она дала жизнь двойняшкам.

Ник мало разбирался в родах. Ему не разрешили даже быть поблизости, когда родилась Иокаста. Элис и повитуха прогнали его с глаз долой. Здесь не место для мужчины – так они тогда сказали.

Томазина прижала ладони к вискам и закрыла глаза.

– Я пытаюсь представить, как матушка себя чувствовала с незаконным ребенком в животе, который вот-вот должен был родиться. Наверное, отцом был Блэкберн, но он воевал. Он не мог жениться на ней, когда она стала вдовой.

Ника неприятно поразило то, что Томазина пытается влезть в шкуру Лавинии, однако он промолчал, начиная верить в ее правоту. Если в сердце заговора Лавиния, то все возможно.

– Никаких близнецов не было, – вдруг заявила Томазина.

Она встала и подошла к Нику. Прикоснувшись к его рукаву, Томазина стала рассказывать, как все было.

– Говорили, что Фрэнси родила двойню. Один ребенок, якобы, был здоровым, а другой – слабеньким и через несколько дней умер. Наверное, моя мать все продумала заранее, и ей помогали Дженнет и Вербурга. Едва у нее начались схватки, как она что-то такое дала Фрэнси.

Нику показалось, что его ударили под дых.

– «Что-то такое»?!

У него был странный голос, но Томазина не обратила на это внимания.

– Какое-нибудь зелье, вызывающее роды.

– Разве она могла быть уверена в его действии, если оно не помогло Элис? Помнишь, мама рассказывала?

– Это ли, другое ли зелье – неважно. Важно то, что она доносила своего ребенка, а Фрэнси родила раньше срока. Поэтому ее ребенок и умер.

– Ты хочешь сказать, что твоя мать обрекла на смерть наследника или наследницу Блэкбернов и Раундли, чтобы подсунуть им своего ребенка? Незаконного!

– Именно это я и говорю. – Она посмотрела на него, и сострадание мелькнуло в ее взгляде. – Ник, чему ты так удивился? Ты же лучше меня знаешь, какой была моя мать.

Ник растерялся. Он не мог прийти в себя от чудовищных открытий. Подмена младенца. Манипулирование наследством. Если бы Раундли были королевской крови, то это было бы государственной изменой… Ну просто кукушка какая-то!

– Ты, наверное, ошиблась. Фрэнси никогда бы такого не допустила.

– Она наверняка ничего не знала.

– Как не знала?

Томазина насмешливо-вопросительно изогнула одну бровь. Неожиданно она показалась Нику очень умной, а он сам себе – дурак дураком.

– Ник, она ведь рожала… Наверное, очень измучилась. А мать уж точно давала ей «что-нибудь попить». Какую-нибудь травку, которая мутит сознание… – Томазина понизила голос, потом он опять окреп. – Есть такие настойки, которые отбивают память, это я точно знаю, а тебе придется мне поверить на слово. Ник, рожать очень больно, и вполне возможно, что и без всякой отравы Фрэнси не помнила, что с ней было.

На минуту Ник представил себе, что будет, если Томазина говорит правду. Констанс не получает никакого наследства. Майлс тоже. Ник разрывался между естественным желанием избежать беды и злостью от осознания свершившегося обмана.

– Томазина, ты должна молчать, ведь у тебя нет доказательств.

– А зачем мне мучить сестру? Матушка прислала меня помочь ей. – Она наморщила лоб. – А что, если это и есть причина убийства?