Слёзы Марии-Антуанетты

— С вашего позволения, я хотел бы пару часов поспать. Предстоящая ночь будет долгой… Нет, Анжелина, — добавил он, увидев, как в ее глазах с белесыми ресницами вспыхнул огонек, — сделайте мне одолжение и останьтесь с тетей Амели. Мы с Адальбером вполне справимся… А новости о полковнике вы можете узнать по телефону. Его лечащий врач — профессор Дебре…

Уже собираясь выйти, он вдруг вспомнил:

— Главное же, позаботьтесь о мадемуазель Отье! Она уже проснулась?

— Я заглянула к ней в спальню: она спит, как сурок!

— Как любой человек, который ночью не сомкнул глаз! Что ж, это очень хорошо!

Глава 7 ПИСЬМО ИЗ БУЭНОС-АЙРЕСА

Поставив машину в саду Каролин под рябиной, чтобы укрыть ее от любопытных глаз соседей, Адальбер с Альдо направились к дому. Оба не чувствовали себя в должной форме, хотя и отдохнули днем. Перед визитом в дом мадемуазель Отье они заехали в больницу и узнали, что полковник вне опасности. Но мажорная составляющая этой новости была омрачена минорной нотой: вследствие удара, нанесенного по голове, Карлов потерял память. Он не узнавал никого, даже жену. И когда два друга подошли к его постели, он вежливо поздоровался, но не выказал при виде их никакой радости. Словно никогда не встречался с ними. И совершенно забыл собственное имя!

— Возможно, это временное явление, — ответил хирург на вопрос Морозини. — Но не исключено, что и надолго. Все зависит от того, как пойдет выздоровление.

— Вы оставите его в больнице или отдадите на попечение жены?

— Через несколько дней он сможет вернуться домой. Хотя он был захвачен насильно — на запястьях следы веревок! — на его физическом состоянии это не отразилось. Быть может, в привычном окружении он придет в себя быстрее.

— Что ж, остается только молиться! — заключил Адальбер.

Это уже усердно делали Люба и Марфа. Когда друзья проходили мимо их дома, до них донеслись те молитвенные песнопения, которые составляют особенную красоту православной службы.

Любопытно, что этот музыкальный речитатив, разносившийся в теплом воздухе сада, повлиял на обоих друзей благотворно. Дождь прекратился. И словно унес с собой все невзгоды последних дней. Память о них сохранялась только в запахе мокрой травы, смешавшемся с благоуханием жимолости и ароматом роз… Поэтому Адальбер, войдя в дом, сразу бросился к окнам, открыл их, чтобы быстрее выветрилась затхлая влажность, и с наслаждением вдохнул воздух сада. Альдо закурил сигарету и сел в кресло рядом с пианино. Он курил, откинув назад голову и стараясь ни о чем не думать, сосредоточившись только на доходивших до него звуках.

Под порывом ветра хлопнуло окно. Адальбер закрыл его и сел напротив своего друга.

— Ну, что будем делать? Ждем вместе в этой комнате или расходимся порознь? Один здесь, другой в спальне…

Альдо взглянул на стенные часы. Они показывали полдвенадцатого.

— Скоро полночь. Надо разделиться, ты прав. Оставайся здесь, а я пойду в спальню.

Адальбер кивнул, открыл захваченный с собой сафьяновый портфель и, вынув из него серебряную фляжку и пакет с кофе, протянул их своему другу.

— Возьми-ка и сделай нам божественный напиток! В этой халупе кофе такой, что пить невозможно. Сколько же людей не понимают одну простую истину: чтобы сварить хороший напиток, надо покупать хорошие зерна.

— Звучит почти как истина «Ла Палис»[60], но ты совершенно прав!

Вскоре из кухни донесся аромат, который так благотворно влиял на расшатанные нервы и делал честь талантам Морозини. Друзья выпили по две чашки, но полночь приближалась, и пора было расходиться по своим постам: Адальберу — в гостиную, Альдо — в спальню Каролин. Оба держали под рукой револьверы, а заодно и маленькие крестики, полученные в дар от План-Крепен, которая освятила их в церкви Нотр-Дам во время вечерней мессы. Они выключили свет и стали ждать…

Но ничего не происходило. В конце концов они просто заснули, и разбудил их хриплый крик петуха в соседнем курятнике. Заметив солнечный луч, Альдо встал и, не включая свет, прошел в гостиную к Адальберу. Тот уже сидел на канапе, заспанный и взъерошенный.

— Ну что? — спросил Морозини.

— Да ничего! У тебя тоже, полагаю.

— Полное спокойствие. Не будь я сам очевидцем того, что творилось здесь прошлой ночью, подумал бы, что Каролин это приснилось. Тем не менее…

— Тем не менее ты знаешь не хуже меня, что такие вещи случаются. Ты знаешь это даже лучше меня, ведь тебе выпала честь встретиться с призраком императора[61]. Но, может быть, загадочный дух нападает только на Каролин? И вообще, не отторгает ли ее этот дом?

— А такое бывает?

— Конечно! Слушай, уже совсем рассвело. Пойдем на кухню, ты сваришь нам кофе, а я расскажу тебе одну историю…

Чуть позже, намазывая апельсиновый джем на булочку — продукты были предусмотрительно захвачены с собой, — Адальбер приступил к своему повествованию: