Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)

Содержательное качество политического сионизма в его отстранении от сущности философского сионизма сведено В. Лакером в «13 тезисов сионизма», часть которых по категоричности выражения близко напоминает исходные постулаты политического сионизма: «1. Сионизм – реакция на антисемитизм… Еврейская религия, символ Сиона, ностальгия по утраченной родине и прочие мистические факторы, несомненно, также сыграли свою роль в истории сионизма. Однако политический сионизм, в отличие от мистических мечтаний, мог бы никогда и не возникнуть, если бы не та опасная ситуация, в которой оказались евреи Централь ной и Восточной Европы во второй половине XIX в… 3. Сионизм всегда считал ассимиляцию своим главным врагом, не проводя четкого разграничения между эмансипацией и ассимиляцией». Таким образом, политический сионизм выступает антитезой философского сионизма, но расхождения между ними превосходят логические противоположностии, как свидетельствует Лакер, в кардинальном генетическом вопросе приобретает антагонистическую форму: «без глубинной и длительной связи с европейской цивилизацией среди евреев никогда не возникло бы движения за национальное возрождение. Иными словами, сионизм – это продукт Европы, а не дитя гетто». Следовательно, европейская цивилизация, развившаяся на христианской основе и впитавшая в себя христианский антисемитизм, а вовсе не еврейская действительность гетто, делается генетическим источником сионизма, считающегося выражением национального еврейского самосознания, -такова силлогистика В. Лакера, крупнейшего идеолога процветающего на западноевропейском пространстве политического сионизма. Таким же способом из сущности последнего выхолащивается и историческое содержание, – по словам Лакера: «Историческая трагедия сионизма заключается в том, что он появился на международной, сцене в тот момент, когда на карте мира уже не осталось свободных мест» (2000, с. с. 827, 829, 836).

В совокупности это может означать единственное: политический сионизм в своем самозначимом виде не имеет прямого отношения к еврейскому национальному самосознанию, хотя бы потому, что самосознание во всех возможных типах относится к внутренней генерации духа, а следовательно, под девизом самосознания в политическом сионизме фигурирует нечто другое, что необходимо должно иметь внешнеотсчетный характер. И такой величиной обнаруживается «национализм», суть которого, в полном соответствии с содержательными параметрами политического сионизма, определяется современными академическими учебниками как «особое состояние этнического сознания, его иллюзорная форма, а также идеологический и политический принцип»… Н. всегда предполагает видение внешнего врага, якобы губительно действующего на этническую общность. Как правило, такими врагами считаются иные этносы" («Современный философский словарь», 1998). Будучи по определению «продуктом Европы» и детищем «европейской цивилизации», политический сионизм органически сливается, а точнее сказать, непосредственно исходит из философской концепции человека как члена человечества, причем именно в том ракурсе, какой идейно противоречит принципу еврейского единоначалия личности по Торе (принципу «божьей свечечки»). Не обладая национальным самосознанием и не имея достоверного национального лица, евреи в условиях политического сионизма, значит, не располагают возможностями к упражнениям по курсу культуротворчества. Этим объясняется тот парадокс, что евреи Западной Европы, сотворяя и принимая участие в сотворении европейской интеллектуальной мощи, не имеют собственнойкультуры, что, в свою очередь, не повышает познавательной емкости духовного мира коренного общежития, и создается отчетливое впечатление, что вклад отдельных титанов еврейской формации в европейскую культуру (К. Маркс, А. Эйнштейн, З. Фрейд, Ф. Кафка, Я. Мендельсон-Бартольди, Э. Дюркгейм и много тысяч других) осуществлялся как бы «не по правилам», не благодаря, а вопреки узаконенным нормативам.

Итак, культурный потенциал русского еврейства впитал в себя в конденсированном виде все признаки, критерии и отличия, отчленяющие российское еврееобитание от аналогичного в Европе, взятого в духовном аспекте. И само собой разумеется, что сионизм, будучи результатом развития еврейского духа в галуте, в российских условиях не может не быть задействованным в сфере общерусской культуры как активный экспортер ценностей, – отсюда вышло умозаключение о сионизме как культурной форме еврейского исторического сознания и русский философский сионизм по определению делается культурологическим. Сионистская идея оформляет свою данность в виде информации об еврейском качестве человеческого духа и в таком толковании становится еврейским адекватом русской идеи, но с тем существенным отличием, что сионизм в своих зародышевых формах заимел общечеловеческий аспект и призыв пророка Исайи с тех пор обрел вид сокровенного упования человечества.