Слёзы жирафа

У детей от радости засияли глаза.

— Да, пожалуйста, — сказала девочка. — Меня никогда не фотографировали.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони остолбенел. Девочка уже совсем большая, а у нее нет ни одной фотографии. Нет напоминаний о детстве, о том, какой она была раньше. Ни одного портрета, взглянув на который, она могла бы сказать: «Это я». Значит, ее фотографии никогда и никому не были нужны. Как и она сама.

От этих мыслей у мистера Дж. Л. Б. Матекони перехватило дыхание, и он почувствовал прилив жалости к несчастным детям, и жалость эта смешивалась с любовью. Он даст им то, чего у них никогда не было. У них будет все, что есть у других детей и что другие дети принимают как должное. Он даст им ту любовь, которую они не получили в предыдущие годы, и будет давать ее до тех пор, пока не компенсирует недостачу.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони подкатил кресло к дереву, под которым фотограф устроил передвижную студию. Фотограф скрылся за своей треногой и взмахнул рукой, привлекая внимание девочки. Что-то щелкнуло, потом зажужжало. Жестом фокусника фотограф извлек готовый снимок и стал на него дуть, чтобы тот побыстрее высох.

Девочка взяла фотографию и улыбнулась. Настала очередь ее брата. Тот встал под деревом, заложив руки за спину, чуть приоткрыл рот в улыбке. Последовал очередной фокус с фотографией, и мальчик тоже остался доволен.

— Ну вот, — сказал мистер Дж. Л. Б. Матекони, — теперь вы сможете повесить их у себя в комнатах. А потом мы сделаем новые фотографии.

Он уже собрался везти кресло назад к машине, но застыл на месте, его руки беспомощно повисли вдоль туловища.

Перед ним стояла мма Рамотсве, держа в правой руке ящик с письмами. Она как раз направлялась на почту, но увидев его, остановилась. Что происходит? Откуда здесь мистер Дж. Л. Б. Матекони? И чьи это дети?

Глава 15 Что натворила вредная служанка

Флоренс Пеко, мрачная и всем недовольная служанка мистера Дж. Л. Б. Матекони, страдала головными болями с того самого дня, как мма Рамотсве сообщила ей о грядущей женитьбе хозяина. Она всегда была подвержена мигреням, которые начинались у нее от любых неприятностей. Вот, например, суд над ее братом был отмечен тяжелейшими головными болями. Теперь каждый месяц, когда она отправлялась навестить его в тюрьме возле индийского супермаркета, мигрень начиналась в тот самый момент, когда она занимала очередь среди прочих родственников заключенных. Ее брат был замешан в угонах машин, и хотя на суде она свидетельствовала в его пользу, она знала, что наказание вполне справедливо. Впрочем, те проступки, за которые он получил пять лет тюрьмы, были лишь частью его преступлений. И все равно, Флоренс была возмущена тем, что его признали виновным, и громко кричала на полицейских в суде. Судья уже собиралась уходить, но снова вернулась на место и подозвала Флоренс.

— Это суд, — сказала она. — Здесь вы не имеете права кричать на полицию или на кого-либо еще. Более того, вам крупно повезет, если прокурор не возбудит против вас уголовное дело за все то вранье, которое мы от вас услышали.

Флоренс утихла, и ее не задержали. Но после этого ощущение несправедливости только усилилось. Республика Ботсвана совершила страшную ошибку, отправив ее брата за решетку. На свете полно людей, которые гораздо хуже, так почему же их никто не тронул? Куда смотрит правосудие, если не замечает тех, которые… Список был длиннющий. По странному совпадению, троих из этого списка Флоренс знала лично, двое даже были ее любовниками.

Именно к одному из них, мистеру Филемону Линни, она и собиралась теперь обратиться. Он ее должник. Однажды она сказала полиции, будто бы он был с ней, хотя на самом деле не был, хотя ее официально предупредили об ответственности за дачу ложных показаний. Она познакомилась с Филемоном Линни в «Африканском молле». Он сказал, что ему надоели девочки из бара и хотелось бы познакомиться с какой-нибудь порядочной женщиной, которая не станет тянуть из него деньги.

— С кем-нибудь вроде тебя, — сказал он с очаровательной улыбкой.

Флоренс это польстило, и их знакомство продолжилось. Он мог месяцами не появляться на ее горизонте, а потом вдруг возникал и дарил подарки — то серебряные часы, то сумочку (с оставшимся в ней бумажником), то бутылку бренди. Жил он в Олд-Наледи с женщиной, от которой у него было трое детей.

— Она все время на меня орет, — жаловался Филемон. — И я ничего не могу с этим поделать. Каждый месяц я даю ей деньги, а она все твердит, мол, дети голодные, еду купить не на что. Вечно она всем недовольна.

Флоренс искренне ему сочувствовала.

— Тебе нужно уйти от нее и жениться на мне, — сказала она. — Я ни за что не стану орать на мужчину. Для такого, как ты, я буду хорошей женой.

Она предложила это совершенно серьезно, а он решил, что Флоренс пошутила, и игриво ее шлепнул.

— Ты станешь такой же, — сказал он. — Стоит женщине выйти замуж, как она начинает жаловаться. Это же всем известно. Спроси у любого женатого мужчины.