Слишком большой соблазн

Генеральной прокуратуре хватило работы над запутанными схемами другого совместного предприятия, созданного при участии «Орбитальной группировки». Именно через эту фирму осуществлялась поставка бортового оборудования по завышенным ценам. Например, маленький, но очень важный вакуумный электронный прибор — лампа бегущей волны, без которого не будет работать ретранслятор, определяющий параметры спутника, — стоит, допустим, сто рублей, а для «Орбитальной группировки» лампа закупалась за триста. А таких разных приборов только для одного спутника связи требовалось несметное количество, и арифметика удачно складывалась для тех, кто, ничего не делая, имел маленькие двести рублей с одной лампочки. Бразгин знал, что без нахрапистого Яценко схема никогда бы не заработала. Более того, Владимир Николаевич как будто специально злил, раззадоривал своих коллег-директоров смежных предприятий. Последнее заседание, где решался вопрос быть или не быть сибирской «Орбитальной группировке» головным предприятием, тоже вызвало немало обсуждений в директорском корпусе. Часть руководителей фигуру Яценко почитали, побаивались, восхваляли, другие — откровенно не любили. Бразгин вспомнил реакцию руководителя космической фирмы из Подмосковья Вениамина Шатова.

— «Орбитальная группировка» хорошо себя умеет подать, а по сути — колосс на глиняных ногах: ткни — и развалится. Если бы нам такие деньги государство выделяло, то мы бы горы свернули.

Яценко ответил резко.

— За такие слова морду бьют, и, если бы это был не Совет Главных, я бы тебе, Вениамин Назарович, вдарил от души.

Шатов перехватил взгляд Бразгина, покраснел, но замолчал.

Может, это Вениамин Назарович заказал выстрел? Он тоже директор амбициозный, нападок публичных не прощает, но самое главное, его предприятие рассматривалось головным как вариант. Но вариант не прошел, Владимир Николаевич Яценко умел выигрывать сложные партии.

Через две недели новый запуск трех космических аппаратов, а потом отчет начальника Управления космической связи перед президентским советом. Бразгин будет молить бога, чтобы спутники не рухнули. Именно так, парадоксально, человек, занимающийся космической связью, будет обращаться к всевышнему для решения своих производственных проблем.

Дмитрий Бразгин понимал, что смерть Яценко и проблемы с запуском не время для его отставки, но как знать, когда и какие времена будут к нам благосклонны? Он и доклад на Совет готовил сдержанно-обтекаемо, как последнее слово, потому что другого слова может и не быть. Бразгин не решится сказать правду о положении в отрасли и предложит из всех возможных вариантов самое непопулярное решение, путь, ведущий в никуда.

Дмитрий не сможет произнести, что ситуация похожа на лечение онкологического больного, в которого закачиваются дорогие лекарства, но все вокруг понимают, что это бессмысленно. Бразгин вслух задал себе крамольный вопрос, ответ на который не знал даже он сам.

— Зачем нашей стране космос? Когда-то СССР делал большие шаги на космической целине: первый спутник, первый космонавт, первый выход в космос, первые шаттлы-разведчики на Луну и Марс. Но это была другая страна. Сегодня мы занимаемся унизительным поиском путешественников в космос, стареющих зарубежных актрис, вышедших в тираж погашения и желающих обратить на себя внимание прессы. Это теперь наша миссия, наша идеология? Какая польза сейчас стране от того, что существует нелепо дорогая космическая отрасль? Мы потеряли наукоемкую промышленность, захлебываемся в экономических кризисах, потеряли кадры, у нас сплошные неудачи при запусках. Уж доходит до того, что сами министры и члены правительства анализируют, почему какой-то растяпа Петров или Сидоров не завернул нужную гайку в нужное место, собирая узел спутника, качают головой и списывают на человеческий фактор. Проблемы в космической отрасли имеют системный характер, и их не решишь за три года.

Ровно три года он занимает это кресло. А нужно двадцать, нет, пятьдесят лет, чтобы все восстановить. Но сначала нужно ответить на главный вопрос: «Зачем?» Если ответ не будет найден, то, значит, космос нам не нужен, и он, Бразгин, такой же приспособленец и трус, как другие.

Был трусом, потому что сейчас принял другое решение. После президентского совета Бразгин подаст в отставку, и пусть пресса судачит, что связано это с ДТП, которое произошло по вине его сына, он не обратит на это внимания, хотя достаточно начитался в газетах про их семью.

— Они же все врут, Дима! Все, от первого до последнего слова. — Жена изучала свежие газеты каждый вечер.

— Лена, если у тебя психика не выдерживает этого чтива, не мучайся, не читай.

— А твоя психика выдерживает?

— Моя да.

Семейный спор был бесконечный, как про газетные статьи, так и про предстоящий отъезд Мирона, уголовное дело против которого прекратили — пострадавший забрал заявление, но своего решения уехать из столицы Мирон не поменял.