Слишком борзая!

— На первый взгляд ничего криминального, но в этом и есть смысл всех мошеннических операций.

— А на второй? — поторопил я деда, бросив взгляд на напольные часы, как и многое в доме, выглядящие как музейные.

Вся обстановка, окружение и привычки деда говорили о том, что он так и не научился жить настоящим или, как большинство, будущим. Он остался там, в той жизни, где у него был сын, была семья и планы на счастливую жизнь.

— Не стой над душой, присядь, — проследив за моим взглядом, велел дед. — Успеешь к своей рыжей занозе, время еще есть.

Я только усмехнулся проницательности деда и работе его «разведки».

— Она чудесная, — решил я сразу обозначить края, дабы Борис Иннокентьевич не придумал Милене сравнение похлеще, чем с занозой.

— Просто прелесть. И семейка у неё — добрейшей души люди, тебе ли не знать? Едва знакомы, а уже пуд соли съел с ними.

Дед смотрел на меня насмешливо, заломив седую бровь. Один в один, как это делаю я, подшучивая над друзьями.

— Родственные души, — согласился я. — У неё те же жизненные принципы и ценности, что у меня. Такая же тяга к справедливости. И, кстати, мне нравится, как я буду выглядеть в твоём возрасте, — указал я взглядом на его выразительную мимику.

Простые слова произвели ошеломительный эффект. Выцветшие медово-карие глаза Бориса засияли, а затем и заблестели солёной влагой. Не сложно его понять, он так долго этого ждал, не теряя надежды ни на минуту.

— Во-вторых… что-то там было во-вторых, — забормотал дед, возвращая взгляд к бумагам и пряча от меня свои неожиданные слёзы.

— Вот, нашёл. Счёт «Джейн Доу» имеет специфические реквизиты. Это счёт не физического лица, а организации. Я полагаю, благотворительной. В своё время и у меня было несколько фондов оформлено, для оформления… теневых сделок. Далее, скорее всего, твоя невеста находит нуждающихся в финансовой помощи или того проще, имеет документы на какой-нибудь собачий приют, чтобы не вовлекать третьи лица. И всё. Выводит средства, а дальше их след попросту исчезает. Странно, что она сразу не использует этот счёт, а изначально получает деньги на своё имя.

— Уверен, что имя «Холли» такое же настоящее, как борода Санты в торговом центре, — добавил я в финансовую паутину мошенницы ещё один пункт неизвестности.

Вместо завтрака я позвал деда прогуляться по акрам его сада. Небось, сидит как крот в своём замке, вместе с интерьером застряв в прошлом. И даже не знает, что его садовник из кожи вон лезет, создавая прекрасный сад с уютными уголками.

Дед снова травил байки о моём отце, вспоминая далёкое прошлое. Наверное, только рядом с Борисом я понял, как на самом деле мне всю жизнь не хватало моих родителей рядом. Всегда было чувство, что то белое пятно в душе и памяти на самом деле скрывает за собой не пустоту, а целый мир, украденный у меня.

— Дед, на свадьбу не приезжай. Я разберусь с этим делом и сам приеду к тебе. С рыжей занозой… ну или какого она там цвета будет в следующий раз, — постарался я немного развеселить деда, глядя на его потухший взгляд.

Ещё месяц назад мы были чужими людьми, а сейчас даже я не представляю себе свою жизнь без участия деда. Конечно, иногда он по моему мнению становиться по-старчески нудным, но всё же в некоторых вопросах он придерживается более прогрессивных взглядов, чем мои родители.

— Я горжусь тобой, Тимур, — снова заблестели глаза деда. — Я очень тобой горжусь, помни это.

Открыв рот, я так и замер, не сумев выдавить из себя ни слова. Мне никогда и никто не говорил, что гордится мной. И, честно говоря, до этого момента я и не подозревал, каково это услышать. Но глядя на деда я действительно видел в его глазах смесь восхищения, гордости и дедовской безусловной любви. Внезапно в груди что-то сжалось и затем раздулось, заклокотав и заперев воздух в глотке.

— Спасибо, дед, — на выдохе сказал я, раскинув руки и обняв этого намаявшегося за жизнь старика.

В крепких мужских объятьях я чувствовал, как мелко подрагивают руки деда, и у самого наворачивались слёзы на глазах. Этот великий махинатор девяностых, тот, на чьих крепких нервах и изобретательном уме строилась империя Царёвых, имел только одну слабость — семью. И, видимо, тот, кто это знал, когда-то и лишил его главного смысла в жизни.

Всего лишь на секунду представив себя на его месте, я испытал давно забытое состояние ярости. Тихой, скрытой за бетонными стенами моей души и оттого более опасной.

— Дед, я вернусь и разберусь с тем, кто убил моих родителей, — пообещал я деду на прощание.

— Знаю. Ты такой же упрямый, как и я, — улыбнулся дед, провожая меня до машины. — И занозу свою не забудь!

Говорят — месть холодное блюдо и, кажется мой внутренний шеф-повар, не успев накормить одну маньячку, готов приступить и к тем, кто сломал жизни целой семьи, включая мою.