Слишком грешен

Осознав иронию ситуации, Эван даже зубами заскрежетал. Впервые в жизни он всерьез заинтересовался женщиной, которая была нужна ему не только для мимолетного удовольствия, но ничего не может с этим поделать, и все благодаря своему брату – двуликому Янусу. Или все-таки может?

Эван замер на полпути к кровати, перед которой на полу валялись его смятые рубашка и жилет. Что именно сказала Сьюзен? Тимоти занимается расследованием дела о пиратах… Да. Но для кого он ведет это расследование? Может, он делает это для себя, руководствуясь какой-то непостижимой целью! Может, он вообразил себя писателем? Тимоти всегда предпочитал компанию воображаемых, а не реальных людей.

Сьюзен сказала, что она предполагает, что их всех повесят. Правда, она не пояснила, почему пришла к такому выводу. Если Тимоти умер до того как начал воплощать собственные планы в жизнь – какими бы ни были эти планы, – то, возможно, угроза не так уж велика.

Конечно, это не означает, что можно забыть об осторожности. Сам он часто рисковал, но для начала всегда взвешивал все «за» и «против».

Он не станет участвовать в новых приключениям капитана. Но этого недостаточно. Он также должен удостовериться в том, что никто не сможет найти никаких свидетельств о его связи с командой пиратов. В противном случае ему придется уехать из Борнмута. Причем незамедлительно. И паче его ждет тюрьма и смерть.

Приподняв жилет, лежавший на смятом галстуке и сорочке, Эван снова бросил его. Лучше приказать слуге, чтобы тот принес ему другую одежду.

Через пятнадцать минут Эван вышел из спальни в новой одежде. Он спустился вниз и тут же резко остановился, с изумлением увидев, как один из его конюхов входит в переднюю дверь. Ему показалось, что слуга… нет, не нервничает, однако его определенно одолевает некоторое беспокойство. Конечно, беспокойство – это не нервозность, но для Эвана в его нынешнем состоянии любое изменение обычного положения вещей могло стать причиной тревоги.

– Что случилось? – осторожно спросил он.

– Возможно, ничего особенного, сэр, – начал конюх, в одно мгновение еще больше растревожив Эвана, – но один человек несколько минут назад что-то вынюхивал возле ваших конюшен. Ну а поскольку вы велели нам сразу сообщать, если какие-то незнакомцы попадутся нам на глаза в тех местах, где их быть не должно… В общем, сэр, я решил, что должен рассказать вам об этом.

Несколько мгновений Эван не мог дышать. Может статься, что ему не удастся сбежать из дома посреди ночи, если они уже пришли за ним. Но кто «они»? Констебли? Но почему тогда они начали поиски в конюшнях, не послав прежде человека в дом, чтобы выяснить, где находится хозяин? «Сохраняй спокойствие! Сосредоточься!»

– Как выглядел этот тип? – спросил Эван. – Что именно он делал?

Конюх покачал головой.

– Это была девушка, сэр, – сообщил он. – Она хотела посмотреть лошадей.

Эван заморгал.

– Де… девушка? – переспросил он.

– Маленькая блондиночка, сэр, вот такого примерно роста, насколько я помню. – Конюх показал рукой пониже своего плеча. – И если не ошибаюсь, в очках. Она не назвала своего имени, но явно прошла к конюшням по тропе, ведущей от дома. Может, вы видели ее здесь?

Да-да, конечно, он ее видел. Проведя пятерней по волосам, Эван попытался сосредоточиться. Сьюзен расспрашивала о его лошадях? Но почему тайком, если она могла открыто попросить его об этом? Черт, и как она узнала о его лошадях? Его конюшни надежно спрятаны.

Слишком поздно он вспомнил, как странно она отреагировала на сообщение об ассамблее в Бате. Сьюзен ни слова не спросила о тамошних угощениях, моде, гостях или развлечениях. Первое, чем она поинтересовалась, – имелись ли там лошади. Почтовые лошади. Его одолевали сомнения. Не могло же ей прийти в голову украсть одного из его скакунов, чтобы поехать в Бат! Если ей больше не хочется оставаться в Мунсид-Мэноре – и за это ее нельзя винить, – то почему она не доверилась ему и не попросила о помощи? Или не осталась с ним? Сьюзен не понимала этого, но была не единственной желающей покинуть город. Оставаться в пределах Борнмута может быть опасно и для него самого.

Лучше всего приказать слугам собрать его вещи. Сейчас самое время. Эван потянулся к ближайшему шнурку для звонка, при этом он почувствовал, что его ноги налились свинцом. Сейчас начнется суета, сопровождающая его временный отъезд. Если он захочет уехать насовсем и увезти отсюда все, потребуется несколько дней. Ну а если он прихватит с собой лишь самое необходимое, то уехать можно будет завтра же ночью.

Приказание собирать вещи исполнялось быстро, без лишних вопросов и недоуменно приподнятых бровей: Но лакей почему-то мешкал где-то у него за спиной.

– Что, Кроксли?

Лакей нерешительно шагнул вперед. Одного этого было довольно для того, чтобы сердце Эвана забилось еще тревожнее. Кроксли никогда не раздумывал.

– Я нашел перчатку под вашим грязным бельем, – наконец промолвил лакей. – Мне следовало бы бросить ее в огонь, но поскольку вы сами не сделали этого… В общем, хотелось бы узнать, известно ли вам, что она там лежала?