Слишком хорош для тебя (СИ)

— Чего ты хочешь от меня, м? — Эва непонимающе разводит руками.

Чтоб ты убралась из моей головы.

Крис так хочет рассказать Мун, как она его бесит своим постоянным присутствием в его жизни в последнее время, но вместо этого:

— Ничего.

Разве что.

Крис приближается так быстро и оказывается близко, что Эва вздрагивает. А в следующую секунду его идеальные губы уже целуют её собственные. Она вздрагивает, замирает и отвечает. Это довольно странно, потому что обычно это Эва — инициатор их поцелуев, но разве об этом стоит думать, когда Крис целует её так вот. Будто боится задохнуться или упасть.

Эва сама чувствует себя так, будто падает с огромной высоты. Внутренности переворачиваются, и мир замирает.

Крис верит, что это всё — просто потому что им нравится целоваться.

А ещё Крис верит, что клин вышибают клином. Потому что какой ещё может быть способ избавиться от Мун, засевшей в голове, кроме её самой?

Если бы он не сделал этого, то, наверное, сошёл бы с ума от мыслей и имени, вертящегося в голове.

Эва-Эва-Эва.

Э в а.

Когда Мун стоит перед тобой, расстроенная и раздражённая, с каплями воды, блестящими на губах, странно — не поцеловать её. Примерно то же самое, как если бы умирающий от жажды человек отказался от предложенного ему стакана воды.

На губах Мун время как будто застывает, и Крис застывает вместе с ним. На губах Мун ещё остался вкус шампанского, прохладной воды и карамельного блеска. И кажется, что можно раствориться в этом вкусе навсегда.

До того, как воздух в лёгких кончится.

В следующую секунду всё возвращается: время, шум, музыка, заваленная стаканами и всяким хламом кухня, глаза Эвы, смотрящие с непониманием и каким-то странным сожалением.

Крис мог бы сказать, что Эва не должна лить слёзы из-за бровастого придурка Юнаса.

Крис мог бы сказать, что хочет её.

Но Крис говорит:

— Увидимся в школе.

========== Идеальность ==========

— Ты только не злись. И не расстраивайся, — говорит Нура, кладя руку ей на плечо.

Эва вглядывается в глаза подруги, не понимая, с чего бы ей вообще психовать, но у Саутр такой вид, что Мун, кажется, лучше не знать того, что она собирается сказать. Может быть, Эва и не хочет… может, ей и не надо.

— Это… никто не думал, что это случится. — Нура продолжает доверительно-убедительно вглядываться ей в лицо, и Эва, кажется, сейчас начнёт психовать уже от этого.

Потому что в такие моменты хуже всего — это повисшая в воздухе, где-то на грани, неопределенность, сдавливающая лёгкие предположениями.

— Что? — спрашивает она.

— Юнас. В общем, Вильям написал мне, что Юнас в больнице. Это вроде как из-за того раза… — Нура замолкает, ожидая реакции. — Исак там, — добавляет она.

— Это серьёзно? — спрашивает Эва, силясь осознать услышанное.

Вообще-то, ей кажется, что внутри что-то упало. Всё сжалось в ожидании худшего.

— Вроде сотрясение…

— Чёрт! Это всё твой долбаный Вильям!

— Эва… — Нура, как всегда, со своим успокаивающим «всё-в-порядке» тоном.

— Если бы Пенетраторы вечно не цапались с Якузами, то никто бы от этого не страдал, — говорит Эва.

— Вильям не виноват, ты же знаешь. — Нура отходит.

— И когда это случилось? — спрашивает Мун, сложив руки на груди. — И в какой он больнице?

— Вчера. И к нему всё равно не пускают. Но я пришла к тебе, как только узнала. Вильям мне сказал полчаса назад.

— Мне надо… кое-куда, — говорит Эва и хватает куртку. — Я скоро…

Вообще-то, она чувствует, что зла. Потому что Пенетраторы молчали. И вот почему Крис с Вильямом ушли из школы раньше вчера.

***

Через пятнадцать минут Эва уже с силой колотит в дверь.

— Крис! — зовёт она. — Открой!

Через несколько мгновений с другой стороны двери раздаются неторопливые шаги, и на пороге появляется заспанный Крис в чёрных джинсах и майке.

— О, Сталкер. Соскучилась?

— Я войду? — с возмущением спрашивает Эва, пытаясь пробраться в дом мимо загородившего проход Шистада.

Очень он ей нужен.

— Вообще-то… — протягивает Крис, не отходя.

— Ты что, не один? — Эва хмурится. Об этом она даже не думала, когда ломилась к нему.

Да насрать.

Господи, неужели так сложно написать короткую СМСку?

«Юнас в больнице» — три долбаных слова.

Крис усмехается и прислоняется плечом к косяку, давая ей дорогу:

— Да нет. Хочешь — проверь.

Эва протискивается мимо него вовнутрь и, сверля Пенетратора взглядом, спрашивает:

— Ничего не хочешь мне сказать?

— Например? — спрашивает Крис, выгнув бровь и улыбаясь.

Собственно, и говорить ему особо нечего.

— Например: «Эва, Юнас попал в больницу, потому что из-за нас, петухов, у него сотрясение»! — говорит Эва, сжав кулаки. — Ты же знал, — продолжает она. — Знал и молчал вчера.

И снова Эва и её беспокойства о Юнасе. Святой Юнас.

Чем ты заслужил такую опеку, м?

— Вильям, — закатывает глаза Шистад. — Ничего не будет с твоим парнем, Мун.

— Он не… — говорит Эва, но осекается.

Сейчас важно не это.

— Сколько ещё из-за вас будут страдать другие? — почти накидывается она.

— Он сам влез, — говорит Крис. — Якузы и так за всё ответят, можешь не волноваться.

— И это будет длиться вечно! — возмущается Мун, несильно толкая его в грудь. — Сколько можно? Это же глупо.