Слишком много кошмаров

Чем особенно прекрасен мой друг – в его устах слово «немного» означает, в самом худшем случае, несколько минут. Поэтому когда я вошёл в кабинет Джуффина, он уже был там.

Первым делом я водрузил на стол гостинцы для Куруша. Со этими грешными пирожными такая беда, что когда покупаешь в разных местах всего по две-три штуки, поначалу кажется, что их – всего ничего. И надо бы пополнить запас. И ещё не помешает. И ещё. А потом внезапно обнаруживаешь у себя в руках целую пирамиду свёртков, которую поди ещё донеси до места, не обрушив. Но делать нечего: идёшь, не дышишь, несёшь.

Зато, избавившись наконец от этой сложносочинённой ноши, испытываешь ни с чем не сравнимое блаженство. Как будто все дела до конца года уже переделаны, и Мир на всякий случай превентивно спасён, и даже «Маятник вечности», который я безуспешно пытаюсь одолеть на протяжении всей своей жизни в Ехо – с перерывами на разнообразные катарсисы – уже прочитан, законспектирован и с облегчением забыт навсегда.

– Когда ты говорил, что тебе нужна моя голова, ты имел в виду, что ею придётся есть? – наконец спросил Шурф.

– Обойдёшься! Это Курушу.

– Досадно. Потому что пообедать я не успел. А об ужине даже мечтать было бы нелепо, ясно, что от этого события меня отделяет вечность.

– Не огорчайся, я с тобой поделюсь, – великодушно сказал буривух. – Мне одному столько и за три дня не склевать. Спасибо, Макс. Я очень рад, что тебя вылечили.

Он спорхнул на стол и теперь расхаживал среди свёртков, не в силах выбрать, с чего начать.

– Ты всё-таки удивительный мастер перегибать палку! – заметил Джуффин. – Правда, иногда это бывает кстати.

И, не дожидаясь разрешения Куруша, цапнул ближайшее к нему пирожное. То-то он так настойчиво о них вспоминал.

– Ты тоже можешь взять какое захочешь, – сказал мне Куруш.

– Спасибо, друг. Но что-то мне пока совсем ничего не хочется.

– Что у тебя стряслось? – хором спросили Джуффин и Шурф.

Понятное единодушие. Нечасто на их памяти я отказывался чего-нибудь пожевать. Даже когда это, скажем, третий обед подряд. Или четвёртый ужин.

– Да чего только не стряслось, – вздохнул я. – Сейчас расскажу вам и, может быть, сам наконец хоть что-то пойму. Есть небольшая надежда.

– Да, устное изложение обычно помогает хотя бы отчасти систематизировать информацию, – согласился Шурф. – А письменное ещё эффективнее. Но этот метод, к сожалению, тебе не по душе.

Всё-таки в последнее время он стал на редкость гуманным. Ещё недавно попытался бы силой всучить мне одну из своих тетрадок, и поди отбрыкайся.

И я принялся излагать им все события, одно за другим, не переставая изумляться, как они уместились – не в день даже, в какие-то несчастные несколько часов? Но уместились, факт.

– Очень интересно, – резюмировал Джуффин после того, как я наконец умолк. – Но ещё интересней было бы узнать, какие выводы ты успел сделать?

– Вообще-то я надеялся, что вы великодушно сделаете их за меня. Потому что голова у меня, конечно, хорошая: твёрдая, круглая, некоторые даже говорят, красивая. Но этим её достоинства, к сожалению, исчерпываются. Пока раскрытой можно считать только одну тайну: человека, который называет себя Пелле Дайорлой, зовут Нанка Вирайда. Тут всё сходится: и его оговорки, и нежелание поддерживать Безмолвную связь с женщиной, которая его опекала, и опасение быть узнанным – всё-таки в Ехо до сих пор живут люди, знавшие его подростком. Понятия не имею, зачем ему эта конспирация, но подозреваю, что друг его всё-таки погиб.

– Мальчишка из Ордена Водяной Вороны, беглец, да ещё и укравший общий Орденский секрет? К гадалке не ходи, так оно и было, – согласился Джуффин. – Такое даже никому из Старших Магистров и личных друзей Лойсо не сошло бы с рук, а уж послушнику… Причём, готов спорить, что обошлось без погони. В Ордене Водяной Вороны умели убивать на расстоянии – по крайней мере, слабых и неумелых колдунов. И это, кстати, объясняет, почему второй мальчишка уцелел. О нём они просто не знали.

– Уцелел и стал называть себя именем друга просто от отчаяния? Такая игра со всем Миром сразу: давайте притворимся, как будто погиб я, а не он?

– Видимо так, – пожал плечами Джуффин. – Люди по-разному справляются с горем. Кому-то, наверное, и такой способ хорош.

– Возможно, он хотел большего, – неожиданно вмешался Шурф. – Старое угуландское поверье гласит, что ни в коем случае нельзя даже в шутку называться именем умершего. Потому что тогда к тебе может прийти его призрак и спросить: «Зачем ты украл моё имя?» И потом не оставит в покое, будет вечно следом бродить, спать по ночам не даст, и всю родню распугает, останешься один. В наших краях всегда боялись призраков, не знаю уж почему. Но ясно, что когда речь идёт о погибшем друге, встреча с его призраком может показаться желанным событием. Любовь сильнее страха. Всегда.

– Ого! – присвистнул я. – Присвоить имя мертвеца, чтобы встретиться с его призраком? Действительно уважительная причина! Слушай, а это правило действительно работает? Но тогда, получается, вообще кого угодно можно призвать?